По дороге Джеймс сидел лицом назад в тележке для покупок, которую мы привезли, чтобы использовать в качестве тележки. Рик Моррисон тащил его так быстро, как только мог, а Джеймс снимал, как мы с Эриком неслись, несокрушимые, по длинному больничному коридору. Мы благородно выпячивали грудь и махали медсестрам и обслуживающему персоналу, когда те кричали нам, чтобы мы убирались. Это была вступительная сцена фильма "Люди на орбите".
В тот вечер мы немного поснимали на моей кухне для управления полетами. На следующий день мне нужно было собрать костюмы, купить ЛСД, одолжить два мотоциклетных шлема и закончить декорации, чтобы мы могли снимать фильм этой ночью.
Я носился как сумасшедший. Джеффри Кантор одолжил мне свои очень дорогие мотоциклетные шлемы. Я купил два майларовых костюма за 9 долларов каждый в магазине на Бауэри. Потом я принял немного ЛСД.
Все были там, в моей квартире: Майкл Макклард, голос диспетчера, Бекки Джонстон и Джеймс, который стоял над нами и крутил камеру, пока мы откидывались назад в серебристом кресле автомобиля.
Из-за всей этой суеты и ЛСД я чувствовал себя немного странно. Мы сняли один трехминутный ролик, но Эрик слишком много дурачился. Из сломанного бумбокса за его головой постоянно звучала музыка в стиле диско.
Это не то, о чем я думала, но я не могу его контролировать. Я хочу что-то сказать Эрику, чтобы попытаться вернуть все на круги своя, но чувствую, как слова застревают у меня в горле, словно звук не может проникнуть в комнату.
Я чувствую себя очень странно. Я слишком высоко.
Я встаю и выхожу из капсулы. Я пытаюсь завязать шнурки, но не могу понять, как это сделать. Бекки должна прийти и сделать это за меня. Я в кататонии, а Эрик хохочет во все горло и врубает музыку.
Я не могу говорить. Эрик начинает злиться, потому что мы проделали всю эту работу, это важный вечер, а я - овощ под ЛСД. Он вскакивает с капсулы и пробивает сапогом дыру в стене моей квартиры.
"Я очень зла на тебя! Я очень зол на тебя!"
Я снова встаю и смотрю на лица всех присутствующих. Этот фильм, что он из себя представляет? Полезен ли он для мира? Может быть, это зло, и кто эти люди в моей квартире? Могу ли я им доверять?
Но я все время задаю себе вопрос: полезен ли этот фильм для мира?
Каким-то образом я оказываюсь на крыше здания в своем скафандре. Не знаю, сколько времени прошло, пока из темноты не появился Майкл Макклард в белом лабораторном халате. Он дает мне горсть валиума, и я мгновенно готов к работе.
Мы с Эриком возвращаемся в капсулу. Я спрашиваю его, есть ли у него фонарь.
"Нет, с тех пор как погиб Джон Гленн".
Мы находим это забавным. Огромный скачок от: "У тебя есть спички?" "Нет, с тех пор как умер Супермен". Но шутка нам очень понравилась.
Майкл решил, что нам будет удобнее, если он установит микшерный пульт в капсуле и даст нам два комплекта наушников. Так мы сможем сами слышать и контролировать звук. Обратная связь была повсюду. Если бы они отдали микшерный пульт обезьянам, звук был бы примерно таким же.
В качестве диспетчера Майкл рассказал нам о путешествии.
"Итак, джентльмены, вы на орбите. Почему бы вам не расслабиться и не насладиться полетом?"
Мы откинулись в своих креслах примерно на две секунды, а затем одновременно поняли, что фильм о двух расслабляющихся астронавтах не слишком интересен, и начали смеяться.
С раннего вечера к стене капсулы была приклеена куча гамбургеров из "Макдоналдса" и сэндвичей с рыбой "Филе-о-Фиш".
Майкл сказал: "Возможно, вам стоит поесть". Мы начали хихикать: сама идея еды была нелепой. Мысль о том, что кто-то вообще ел, была нелепой.
Эрик пошарил у себя за головой и снял со стены гамбургер.
"Управление полетами, управление полетами, еда, которую вы приготовили для нас, кажется, вышла из контейнера холодной".
Смех Эрика превратился в громкое бульканье, похожее на то, что он тонет.
"Они очень, очень вкусные, управление полетами. У Боба филе-о-фиш, а у меня гамбургер. Они очень, очень вкусные".
Диспетчер отвечает: "Они выглядят очень хорошо, и мы думаем, что сами отправим их за кучей".
Я не мог съесть свое филе-о-фиш. Оно просто лежало у меня во рту, и я не знал, как его проглотить. Эрик говорил в упаковку от кетчупа, думая, что это микрофон. Мы не могли перестать смеяться. Любое наше слово, даже одно слово из фразы, встречалось смехом другого. Затем все это усиливалось в десять раз и искажалось через микшерный пульт, которым управляли обезьяны.