Я остаюсь с ним. Мы летим в Лондон на гастроли в поддержку первого альбома. Мы заселились в свои номера. Все это очень волнительно. Много интервью. Много девушек.
Мне звонит Пикколо и говорит, что я должен немедленно прийти к нему в комнату. Но есть проблема.
Отлично, что теперь? Я захожу к нему в комнату, и он показывает мне свою руку. Она раздута и выглядит так, будто в нее закачали желе. Она буквально в четыре раза больше своего обычного размера. Рука настолько большая, что он носит ее по комнате другой рукой.
Случилось так, что он укололся водой в туалете самолета - водой с надписью "НЕ ПИТЬ" - и у него началась какая-то ужасная реакция. То есть воду пить небезопасно, но он ввел ее себе прямо в кровь. Святой человеческий пиздец.
Я нахожу ему врача, и на следующее утро его рука снова в порядке.
По телефону я могу сразу определить, что кто-то под кайфом. Человек на другом конце отрицает это, но его голос более хриплый и имеет другой ритм и рисунок. Это забавная вещь, потому что даже если они пытаются скрыть, что они под кайфом, это одна из тех вещей, которыми, как вы чувствуете, наслаждаются, что делает их бесконечно более раздражающими.
Еще долго после того, как я перестал употреблять героин, у меня сохранялись все обычные реакции на него. После саундчека, который всегда проходит в спешке и раздражает, я думал: "Что мне теперь делать? Я должен справиться, а потом пойти домой и переодеться. Когда я не был под кайфом уже шесть месяцев.
Перед гастролями я бы надрался, может быть, сходил бы в чиппи и сразу отправился в путь. К концу тура я был в полном порядке. В Нью-Йорке мой чемодан сходил с конвейера, и у меня появлялась стреляющая боль в коленях. Потом в животе. Глаза горели. Меня тошнило от наркоты! И это после трех недель наркотиков! В этом нет никакого смысла. Я - собака Павлова.
-
Европейское турне - дело нечистое. Его организовала звукозаписывающая компания EG records, которой руководят Марк и Сэм. В Нью-Йорке нам сказали, что мы будем получать по двадцать пять фунтов в день. Это было не так много, но вполне нормально. Мы выступали на разогреве у их любимца Роберта Фриппа, и ночь за ночью сдували его со сцены. Мы получали всю прессу и всю энергию от толпы. Марку и Сэму не нравилось, что эти выскочки из колоний не понимают своего места.
Они решили, что мы неправильно поняли то, что нам сказали в Нью-Йорке, и что на самом деле это 25 долларов в день, примерно в два с половиной раза меньше денег на тот момент, и, кстати, мы должны платить за перевозку оборудования, так что мы фактически потеряли деньги, чтобы поехать в тур. Я впервые столкнулся с подобным дерьмом.
У нас был адрес Сэма, и я пытался уговорить остальных членов группы вломиться к нему домой, но только Пикколо считал, что это хорошая идея. Пикколо начал посылать им открытки со всей Европы:
Дорогие Марк и Сэм:
Турне проходит великолепно. Зрители в Италии любят группу, и я уверен, что они покупают тонны пластинок.
Искренне ваш,
Стив Пикколо из группы The Lounge Lizards
Это напоминает мне историю, которая вполне может оказаться городским мифом. История о том, как группа крадет жокея с лужайки перед домом в Мичигане и берет его с собой в тур.
Группа фотографирует жокея на газоне перед Эйфелевой башней, перед Берлинской стеной, в Акрополе и отправляет фотографии, как открытки, по адресу, где они его украли. На открытках написано: "Прекрасно проводим время. Хотелось бы, чтобы ты был здесь".
Вернувшись в Штаты, они ставят жокея на лужайку, где его и нашли.
Я не хочу слышать, что эта история неправда. Она может быть абсолютно неправдивой, и вы можете быть уверены, что это не так. Я не хочу знать. И пошли вы на хрен, раз вы такой человек, которому нужно на это указывать.
-
Мы играем в Danceteria, и Пикколо хочет, чтобы я забрал его на такси по дороге. Я не хочу. У меня есть все эти ритуалы перед концертом, и это не один из них. К тому же он находится в стороне от меня, и я не хочу его забирать, но это способ хотя бы убедиться, что он будет на концерте, и я еду за ним.
Он садится в такси и не заставляет меня ждать его, прежде чем спуститься вниз. Кажется, он в порядке.
"Мне нужно сделать остановку".
"О, нет".
Я хочу добраться до клуба и найти дудочку, размяться перед выступлением.
Я уступаю, и он указывает такси, куда ехать. Он знает, что если скажет "Пятая улица и авеню С", я откажусь. Поэтому он наклоняется вперед и вкрадчивым голосом говорит водителю: "Здесь налево, хорошо, теперь прямо, хорошо, здесь налево".
Мы едем на Пятую и С. Он говорит, что скоро вернется. Я нервничаю и взволнован шоу, а водитель нервничает, потому что мы находимся в зоне, похожей на зону боевых действий. Уличные фонари не работают, здания выглядят так, будто их разбомбили. Любой, кто выходит на эту улицу, должен быть убийцей.