Мы были измотаны до предела. Мы с Тони то и дело впадали в истерику. Мы были где-то в Германии, ехали по сельской местности, а в небе мелькали американские истребители, совершая испытательные полеты.
Тони высовывал голову из окна, как маленький ребенок, и кричал: "Джетс! Джетс!", а потом рухнул на пол фургона от смеха.
"Джетс, они такие красивые".
Прямо перед выступлением в гримерку зашла пара радиожурналистов, чтобы взять у нас интервью в прямом эфире. На Анвара Садата только что было совершено покушение. Они хотели узнать, что мы думаем по этому поводу. Мы с Тони долго не могли перестать смеяться, чтобы рассказать им. Должно быть, это было нечто другое - услышать такое по радио.
-
Тур был действительно отвратительным, все: путешествие, отели, большинство мест проведения, оборудование, еда. Это было невыносимо. Поскольку Мейссонье продал тур, мы даже не знали, кого винить. Рене все время говорил, что мы встретимся с промоутерами, когда наконец-то сыграем в их городе, что они загладят свою вину, что мы, возможно, получим какой-то бонус.
Наконец мы добираемся до их города - не помню, где он находится, - и ужинаем с этими придурками. За обеденным столом рядом со мной сидит большая, шести футов ростом, сексуальная молодая женщина. Она не говорит по-английски и не желает терпеть мои попытки говорить по-французски. Ее глаза прищурены. На полпути к ужину она кладет руку мне на бедро и проводит ею по промежности. Эта девушка ни капли не заинтересована во мне, и я не знаю, что с этим делать. Потом до меня доходит, что ее наняли для меня.
Она - бонус.
Ее зрачки - всего две крошечные точки. Я уверен, что смогу вытащить из нее немного наркоты. Мы возвращаемся в мою комнату. Она притворяется, что не понимает, о чем я говорю.
Она снимает с себя одежду. Она невероятно сексуальна, когда стоит там. Сексуальный зверь.
Но в то же время я ей совершенно неинтересен. А на самом деле мне нужна только гребаная линия героина.
Поэтому, конечно, я занимаюсь с ней сексом. Не знаю, почему. У меня не было никакого желания. Она была как нелюдь.
Через час мне нужно выписаться из отеля, потому что нам предстоит десятичасовая поездка на поезде в Брюссель, после чего мы полетим обратно в США. Поезд переполнен, и все десять часов нам придется стоять рядом с вонючим туалетом.
Сажусь в самолет и чувствую себя не очень хорошо. Это супердешевый рейс, а еда плохая. Меня очень тошнит. Может быть, мне станет легче, если меня вырвет. Я достаю пакет от воздушной болезни и иду открывать его. В нем уже есть чья-то рвота с другого рейса, которая теперь вся на моей руке.
Когда мы прилетели в Нью-Йорк, жена Зуммо и девушка Гарнье уже были в аэропорту. Я вижу, как их рты переходят от улыбки к потрясенному восклицанию, когда до них доходит, в каком ужасном состоянии я вернул их мужчин.
14. Осторожно! Муравьед!
Я встретил Джима Джармуша на вышеупомянутом углу Пятой улицы и Второй авеню. До этого я знал его лишь смутно. Он был барменом в фильме Эрика Митчелла "Красная Италия", одном из фильмов, которые мы снимали для "Нового кино". Я участвовал в этой сцене, сначала в составе группы, а потом танцевал в приступе спазмов. Я не особо задумывался об этом беловолосом парне; на самом деле, мы как бы насмехались над ним. "Он студент-кинолог, ик". Это действительно было неприемлемо для нас.
"Если вы хотите снимать кино, то снимайте. Ты ходишь в школу для этого? Твои родители платят тебе за квартиру?"
Но я столкнулся с ним поздно вечером, возле Binibon, и он заговорил со мной, показался мне очень милым, искренним и заботливым. У него было немного гашиша, и мы пошли, сели на крыльцо на Пятой улице и закурили. Он рассказывал о Нике Рэе.
Мы подружились и стали понемногу общаться. Потом он заплатил мне 200 долларов за хранение у меня своего кинооборудования во время съемок "Постоянного отпуска", а я дал ему музыку для него. Он использовал мою квартиру для съемок сцены, где Крис Паркер танцует. Я также на мгновение появляюсь в фильме в очень белых туфлях, играя на саксофоне.
Вскоре после знакомства с Джимом и его девушкой, Сарой Драйвер, я столкнулся с Сарой на улице. Она была с высокой девушкой со светлыми волосами, такой красивой, как кинозвезда, что я немного застеснялся. Она тоже казалась застенчивой. Она как бы пряталась за Сарой и улыбалась мне.
Это была Мария Дюваль. Вскоре после этого мы стали встречаться.
Мария была светлокожей кубинкой, высокой, с феноменально щедрыми губами. У нее была настоящая квартира на Семнадцатой улице рядом с Парк-авеню. Может, она и не была такой уж хорошей, но по сравнению с тем убожеством, в котором я жил, она была совершенно цивилизованной и ослепительной. Я часто кайфовал. Мария была очень прямая, немного в духе "Шоу Мэри Тайлер Мур". Вежливая, корректная и очень серьезно относящаяся к своей актерской карьере. Я приходил к ней домой поздно, навеселе, и показывал ей, как это делают дикари.