У меня такое чувство, что "Незнакомец" начинает жить своей собственной жизнью. Что чем бы ни был фильм, он уже не является таковым.
Пресса примазалась к нему, и на этом все закончилось.
23. Все девушки хотят увидеть мой пенис
Он должен был стать для меня прекрасным временем. Но почему-то это не так. Быть брошенным в такую славу очень неуравновешенно. В каком-то смысле это хуже для химии, чем наркотики. Ты хочешь внимания и обожания, это придает тебе бодрости, но редко приводит к чему-то реальному. Слава настигает вас отвратительными способами, со всех сторон, и нет никакого способа защитить себя, особенно если у вас нет ни гроша.
Но ты получаешь от этого кайф и очень хочешь, чтобы это продолжалось. "Кто-то в аэропорту не узнал меня. Я должен это исправить".
И теперь мою бедность трудно носить. Это не круто - быть знаменитым и не иметь средств, чтобы изолировать себя. Я иду по улице, немного похмельный, в рубашке, которую не успел постирать, и все меня знают. Они смотрят. И вот я уже на обложке журнала, который смотрит на меня со стеллажа у магазина. Кто я? Тот ли я человек, крутой и уверенный в себе, в чистой одежде, или этот несчастный, пытающийся пройтись по Второй авеню?
Тем летом, до выхода Stranger Than Paradise, я был с Лиз. Я действительно был с Лиз и не думал о других девушках. То, когда ты идешь по улице и даже не смотришь на привлекательных женщин, потому что твой механизм просто не включается от этого. У меня есть то, что я хочу, не нужно искать. Вы можете сидеть в ресторане на улице, и красивая задница проплывает в нескольких дюймах от вашего лица, так близко, что вы можете почувствовать ее запах, а вы даже не поворачиваете голову. Это, конечно, через месяцы, а иногда и годы, со временем проходит. У нас с Лиз также было понимание, что если я в разъездах с группой, то, конечно, буду встречаться с другими женщинами, и то же самое касается ее, пока меня нет.
Но теперь все девушки хотят увидеть мой пенис. Может быть, это как-то связано с тем, что на экране можно увидеть кого-то в десять раз больше своего обычного размера. Нет, дело не в этом, а в чем-то другом. Я не знаю, что это. Интересно, на каких жутких знаменитостей бросаются женщины? Может, на всех. Какая ужасная мысль.
Впервые я увидел этот взгляд у театра в Париже. Тем летом после Канн группа была в турне по Европе. В кинотеатре шел фильм Variety, и Бетт Гордон попросила меня прийти и сказать несколько слов после фильма в каком-то культурном месте.
Я беру такси и выхожу, но не могу понять, где находится театр. На улице стоит симпатичная молодая женщина с пуговицей, на которой написано, что она работает в этом заведении. Я говорю: "Извините". На ее лице мелькнула вспышка узнавания, и она открыла. Просто открывает.
Не то чтобы я ее привлекал, но что-то другое. Я спрашиваю дорогу, и она дает мне этот феромон, как бы говоря: "Ты можешь получить меня, если захочешь. Я пойму, если ты не захочешь, но если я тебе нужна, я доступна для тебя. Возьми меня.
Она была красива, и более того, в ее лице была такая черта, по которой можно было понять, что она не только умна, но и добра, и, кажется, понимает все странности и сложности жизни, независимо от того, насколько она молода. Мне следовало бы сразу же жениться на ней и пропустить все остальное красивое, сексуальное, отвратительное безумие, которое должно было произойти.
Я захожу в боковую часть кинотеатра, и люди, которые ведут это мероприятие, дают понять, что переполненный зал пришел не для того, чтобы посмотреть фильм, а потому что было объявлено, что я буду там. Но мне нечего сказать. Я собираюсь просто ответить на вопросы. На самом деле я приду просто в качестве одолжения Бетт Гордон.
Невероятно. Я начинаю говорить, и все женщины в толпе падают в обморок. Три дня назад в Нью-Йорке я был точно таким же человеком. Выглядел, ходил и говорил точно так же. Никто не падал в обморок.
Вопросы закончились, и наступила забавная пауза. Я стою там, и раньше мне не доводилось заниматься подобными вещами. Я чувствую себя немного глупо. Несколько ребят из группы, игравшей в партитуре, выходят в зал. Дуги поднимает руку. Я вижу, что это Дуги, и обращаюсь к нему, как к школьному учителю.
"Да, Дуги?"
"Можно я пойду в ванную?"
"Да, Дуги".
Он встает и выбегает из комнаты.
Осенью "Незнакомец" - большое событие на Нью-Йоркском кинофестивале. Мы с Эстером недоумеваем, как Джим "эм, эм, я не знаю" Джармуш был провозглашен авюрером и грядущей силой в кино.