Барбе д’Оревильи и был именно таким нормандцем: в душе не слишком религиозным, но привязанным к церковным обрядам и традициям; ярым индивидуалистом, признающим авторитеты только такими, какими сам для себя их выдумал; полный нежности к родным краям, он без сожаления расстался с ними, чтобы потом вернуться обратно все с той же нежностью. Среда, в которой родился Барбе, была издавна причастна культуре, но он отправился на завоевание новых культурных ценностей с безоглядностью истинного искателя приключений. Вооружен он был весьма относительно, характером обладал неподатливым, завоевание далось ему нелегко. Пятьдесят лет понадобилось молодому человеку, чтобы дрожащей уже рукой ухватиться за туманный шлейф призрачной славы.
Барбе д’Оревильи родился в 1808 году в Сен-Совёр-де-Виконте, неподалеку от Валони, в одной из тех старинных буржуазных семей, представителями которых монархия пополняла ряды аристократии. Король награждал своих подданных титулами, как теперь награждают крестами, но с большей обдуманностью и в меньшем количестве. Награждая человека, король возвышал семейство, заинтересовывая в благополучии государства тот слой, значимость которого повышал год от года. Денежные должности поддерживали аристократию, должность можно было купить, и это обстоятельство тесно связывает наш позавчерашний день с современными нравами. Аристократами Барбе д’Оревильи стали в 1765 году, и надо сказать, что есть аристократы и посвежее. Бабушка его была Ла Блери, мать носила фамилию Анго и, вполне возможно, приходилась внучкой Людовику XV (Анго уже и до этого роднились с Барбе). Такова его, к счастью, весьма разнообразная родословная: крепкие крестьяне и знать Котантена, судовладельцы Дьеппа, Бурбоны. Неужели нужно было так много корней, чтобы создать одного Барбе д’Оревильи? Вероятно. Потомки, принадлежащие к одному корню, наделены большей цельностью.
Эрнестина Анго любила только своего мужа, занята была только им. Теофиль Барбе, молчаливый, сумрачный, жил прошлым, сделав преданность монархии своей религией. Любила и баловала ребенка одна бабушка Ла Блери, она была знакома с шевалье де Тушем и рассказывала внуку о его приключениях. Вторым человеком, оказавшим на мальчика влияние, был его двоюродный брат Эдельстан де Мериль, старше Жюля Барбе на семь лет. Будущий ученый, знаток медиевистики, приобщил младшего брата к литературе, в первую очередь романтической, но не позабыл при этом и Корнеля с Расином, любить которых научил его наставник господин Груль. В пятнадцать лет Барбе посылает свои стихи Казимиру Делавиню, и тот отвечает подростку[2]. Учебу Барбе продолжает в Париже, в коллеже Св. Станислава, где «теряет веру» и возмещает потерю обретением друга в лице своего соученика Мориса де Герена, весьма далекого от христианской доктрины и вернувшегося к ней, похоже, лишь по мнению своей сестры[3].
С 1829 по 1833 год Барбе д’Оревильи учится на юридическом факультете в Кане, знакомится с владельцем книжного магазина и издателем Требюсьеном, основывает республиканский журнал «Ревю де Кан» («Журнал Кана») в пику монархическому журналу своего брата, именовавшемуся «Момус норман» («Нормандский Мом»), публикует свой первый рассказ «Леа» и защищает диссертацию «удивительно убогую как по содержанию, так и по изложению» на тему «Основания для отмены срока давности». В это же время молодой человек начинает интересоваться политикой, он республиканец и коммуналист: «Развернем же знамена городских управ! Пусть поднимутся новые коммуны, как в XII веке поднялись старые французские коммуны!..» Барбе стоит за всеобщее избирательное право и надеется, что именно оно станет результатом «общественных волнений, начавшихся в 89 году и продолжающихся в июле 1830». Его собираются женить, но он, получив небольшое наследство, ускользает от женитьбы, обосновывается в Париже, путешествует, мечтает, рифмует, проклинает, пишет стихи в прозе и необычный роман «Жермен», который увидит свет только в 1884 году под названием «То, что не умирает». Занимается он и политикой, но она прискучивает ему, впрочем как и многое другое. Не тускнеют только чувственные радости: «животное великолепие» возмещает ему и потерю веры, и утрату интереса ко всему остальному. Он ненадолго возвращается в Сен-Совёр, но убеждается, что разлюбил и родные края. «Родина, — пишет он в своем «Меморандуме» («Дневнике»), — это привычки, мои привычки не из этих мест и никогда таковыми не были». Разочаровывается он и в республиканских идеях. До поры до времени он из принципа ограничивался только фамилией Барбе, теперь прибавляет к ней и положенное ему д’Оревильи, вспомнив, что его прадед купил когда-то должность и титул конюшего. Значит ли это, что он поумнел и образумился? Вполне возможно, потому что, желая преуспеть в жизни, нужно пользоваться всеми своими преимуществами, избегать скромности, как порока, и делать вид, что уже обладаешь тем, к чему стремишься.