Думал, думал Филат Василенок, крутил свою бороду. В затылке и правой и левой рукой чесал. Прикидывал так и этак. Ясно Филату — не довезет он Разину гостинец в сохранности.
Решил Василенок дальше не плыть. «Эх, была не была, раздам я виноград самарцам. Детям, — подумал Филат. — Вот кому будет радость».
Так и поступил.
Для самарцев виноград — ягода невиданная. Собрались к берегу и мал и стар.
Раздавал Василенок виноград ребятишкам, приговаривал:
— Отец атаман Разин Степан Тимофеевич жалует.
То-то был праздник в тот день в Самаре! Виноград сочный, вкусный. Каждая ягода величиной с грецкий орех. Набивают ребята рты. Сок по губам, по щекам течет. Даже уши в соку виноградном.
Вернулся Василенок в Астрахань. Рассказал все, как было. Не довез, мол, виноград Разину. Раздал его в Самаре ребятам.
— Как! Почему? — возмутились астраханцы.
Обидно им, что их гостинец не попал к Степану Тимофеевичу. Наказали они Филата. А к Разину послали гонца с письмом.
Написали астраханцы про струг с виноградом, про Филата, про самарских ребят. В конце же письма сообщили: «Бит Филат Василенок нещадно кнутами. А будет воля твоя, отец атаман, так мы посадим его и в воду[1]. Отпиши».
Ответ от Разина прибыл.
Благодарил Степан Тимофеевич астраханцев за память, за струг. Написал и о Филате Василенке. Это место астраханцы читали раз десять. Вот что писал Разин:
«А Филатке Василенку моя атаманская милость». Далее шло о том, что жалует Разин Филата пятью соболями, то есть пятью соболиными шкурками, казацкой саблей и шапкой с малиновым верхом. «Дети, — значилось в разинском письме, — мне паче себя дороже. Ради оных и бьемся мы с барами. Ради оных мне жизни своей не жалко».
Дело было в крутых Жигулях. Избили разинцы товарища.
Началось все с того, что собрались они на высокой круче. Смотрели оттуда на даль и ширь. Простором речным любовались. Потом незаметно завязался у них разговор. Слово за словом. Шутка за шуткой. Кончилось тем, что заспорили разинцы вдруг, что бы сделал каждый из них, если бы стал царем. Вот до чего додумались.
— Я бы досыта ел, — заявил один.
— Я бы досыта спал, — заявил второй.
— Я бы ведрами брагу пил, — прозвучал и такой ответ.
— Я бы в кафтане ходил малиновом.
Пятый тоже мыслишку под хохот вставил:
— Ой, братцы! Если бы только я стал царем, я бы на персидской княжне женился.
Потом ответы пошли посерьезнее.
— Я бы все поменял местами. Простых людишек боярами сделал, бояр превратил в холопов.
— А я бы, как батька наш Степан Тимофеевич, волю любому и землю дал.
— Я бы дворянство извел под корень.
Увлеклись, размечтались не на шутку разинцы. Начали уже говорить и о том, что не под силу царю любому, будь ты хоть первым из первых царь. В голову лезут любые фантазии.
— Я бы скатерть завел самобранку. Бросил ее на землю. Эй, набегай, людишки, любого рода, любого племени — турок, башкир, казак. В обиде никто не будет.
— Я бы дивный город построил. Чтобы стены его — до неба, крыши — из хрусталя. Живите на славу, люди!
— А я бы такое сделал, чтобы люди не знали смерти.
— Я бы придумал живую воду, чтобы поднять из могил погибших в боях казаков.
— Дал бы я людям крылья, чтобы люди выше орлов летали.
Шумно ведется спор. О красивой жизни народ мечтает. И только парень один молча стоит, прислонившись к сосне, смотрит на других удивленно и глупо глазами хлопает.
— Ну, а ты бы, — полезли к нему казаки, — что ты сделал, если бы стал царем?
— Я-то? — переспросил парень.
— Ты-то.
— Я бы купил корову.
Сбил он ответом разинцев. Хоть и понятны его слова. В жизни парень, видать, намучился. Да не к месту его ответ. Зачем же в такую минуту он с дурацкой коровой сунулся? Обозлились на парня разинцы.
Дело было в крутых Жигулях. Побили товарища разинцы.
Быстро шел вверх по Волге Разин. Истомились войска в походе. И вот в каком-то приволжском большом селе стали они на отдых.
В первый же день казаки соорудили качели. Врыли в землю столбы — в каждом по пять саженей. Выше деревьев взлетали качели.
Сбежалось к берегу Волги все село. Визгу, смеху здесь было столько, что даже Волга сама дивилась, привставала волной на цыпочки, смотрела на шумный берег.
В полном разгаре отдых. Три дня как кругом веселье.
— Эх, простоять бы нам тут неделю! — поговаривают казаки.