Но когда он искал помощи, куда ему надо было обратиться? За три столетия перед тем, после побед Карла Мартелла и его преемников на дальнем Западе снова утвердилась римская империя и Карл Великий обладал таким могуществом, что не только мог вступить в дружеские сношения с халифом Гаруном Аррашидом в пользу христиан Святой Земли, но мог даже обещать этим единоверцам, на случай притеснения, военную помощь против магометан, что послужило позднее темой для настоящей легенды о крестовом походе Карла. Преемники великого императора также были еще достаточно сильны для того, чтобы побудить византийцев и иерусалимских христиан искать у них поддержки против врагов их веры. Но вскоре франкская империя впала в дикую анархию и хотя сильные немецкие императоры из Саксонского и Салийского дома снова объединили часть ее в своих руках, но казалось, что и их могущество в то время близилось к концу. В Германии с 1056 года правил, более по имени, чем на деле, молодой Генрих IV. Вельможи империи захватили вместо него господство и старались навсегда подчинить корону своему произволу. В Италии повсюду возникали местные правления; Франция в царствование слабого короля Филиппа находилась в полном разложении, великого и твердого единства уже нельзя было найти в землях римского христианства.
Но зато теперь папство пыталось стать во главе западного мира. Григорий VII, проникнутый теократическими идеалами, которые постепенно возникли в западной Европе после падения империи Каролингов, тотчас положил свой ум, страсть, всю свою жизнь на то, чтобы подчинить одной своей воле церковь и государство, государей и народы. Духовенство должно быть свободно от всякого светского влияния и зависеть от него одного; от мирян он требовал послушания не только в делах религии, но столь же решительно и непосредственно в делах этого мира. Он хотел стать как бы духовным императором и по своей воле направлять политику государственного человека, меч воина и молитву каждого верующего христианина. План был так же грандиозен, как и заносчив, и в конце концов невыполним. Но на первый раз эти требования папы произвели самое глубокое впечатление и непреодолимо увлекли за собой умы людей. Григорий имел уже в своем распоряжении многих верных св. Петра, государей и военных людей Франции, Бургундии и Италии, послушных его мановению, чтобы мечом и копьем работать над созданием римской теократии.
Итак, в одном Риме была в ту минуту сила, которая могла бы дать спасение византийцам от сельджуков. Поэтому император Михаил именно обратил свой взгляд прежде всего на Григория, просил о помощи и даже давал надежду на соединение христианства восточного с западной церковью. Папа с восхищением принял эту весть, которая открывала ему новый, почти необозримый круг деятельности. Он решил исполнить эту просьбу и надеялся, с обычным высокомерием, что ему удастся подчинить папской власти греков и армян, вытеснить при этом сельджуков из Малой Азии и дойти до Иерусалима к святым местам христианства. В течение 1074 года он в нескольких посланиях призывал верующих оказать ему содействие в этом предприятии. Ему удалось даже собрать войско в 50.000 человек, во главе которого он сам хотел открыть поход. Но прежде чем дело дошло до этого, он был охвачен западными заботами и затруднениями, в особенности же начавшейся тогда борьбой с королем Генрихом Германским и был вынужден на некоторое время предоставить Константинополь и Иерусалим их судьбе.
Но с этого времени открыты были ворота, через которые христианские войска могли двинуться против ислама. Византийские императоры и впоследствии остались в самом затруднительном положении и скоро опять должны были обратиться к духовным владыкам запада. Преемники Григория были, как и он, заинтересованы подать помощь, а кроме того особенные условия и обстоятельства в среде западноевропейского христианства побуждали к тому же и все в усиливавшейся степени.
Романская и германская нации находились в то время в состоянии избытка юношеской силы, которая почти непрерывно и везде грозила привести к переполнению населения. В какой степени это действительно было, конечно, трудно выразить в числах, но уже то обстоятельство, что позднее, во время крестовых походов, действительно огромные массы преимущественно сильных людей терялись для отечества, не оставляя особенно заметных пробелов, указывает на то, как быстро восполнялись уничтоженные ряды. К этому прибавилось еще то, что у племен крайнего севера, скандинавов или норманнов, эпоха переселения народов еще не истекла, и старая потребность переселения продолжала действовать, напротив, так же сильно и успешно. Вначале эти норманны только плавали по морям, как пираты, и грабили берега, но затем они утвердились во Франции и уже оттуда незадолго перед тем, завоевали южную Италию и Англию. Кроме того, в далеких равнинах восточной Европы они основали русские княжества, и плотные толпы их (под именем варангов или варягов) постоянно стремились в Константинополь, где они своей бурной храбростью оказывали услуги императорам, как лучшие наемные войска. Следствием этого было то, что во многих местах не одни норманны искали новых случаев предпринимать военные и завоевательные походы, но что излишняя мужская сила всего Запада пришла в живое брожение и с горячей потребностью стремилась к рыцарским приключениям, чтобы приобрести для родины богатую добычу или завоевывать на чужбине замки, города и земли. Впоследствии это воинственное стремление при войнах христианства с исламом само собой направилось на области ислама.