Между тем наступил 1248 год. Весною этого года королевские замки французского дворянства наполнились ревностными вооружениями. Людовик, раньше чем двинуться, велел своим чиновникам и монахам, которых он рассылал во все стороны, объявлять его подданным, что он готов оказать помощь во всякой просьбе, которая будет справедливо заявлена. Этому благородному примеру последовали и другие знатные люди, как например это известно о владетеле Жуанвильском. Затем король отправился в Сен-Дени, чтобы в святом месте принять знамя Франции, священную орифламу, вместе с пилигримским посохом и сумой, и рыцари подобным же образом освятились перед началом крестового похода посещением разных священных мест. Когда войско двинулось в поход, оно представляло удивительное зрелище. На короле не было ни меха, ни светлой одежды, ни дорогого металла — его шпоры были железные, его собственное одеяние и конский убор были просты и темного цвета, и в этом также гордое рыцарство прекрасной Франции последовало его примеру. Но уже поход до морского берега нарушил высокую гармонию, которой была исполнена эта толпа пилигримов. Местности в долине Роны были еще наполнены последними отголосками Альбигойских войн, разными раздорами и насилиями, и войско должно было прокладывать себе путь среди кровопролитных сражений. Вследствие этого целая масса простых воинов потеряла охоту к священному предприятию, повернула назад, и в Лионе выкупила освобождение от пилигримского обета у папы Иннокентия, которому эти деньги были очень не лишними. Наконец, в последние дни августа Людовик отплыл вместе с главной частью войска с родного берега из Эгморта на флоте, состоявшем большей частью из нанятых генуэзских кораблей, между тем как остальные его войска отплыли из других гаваней, особенно из Марсели.
Ближайшей целью путешествия был Кипр. 17 сентября король благополучно достиг острова, и, конечно, лучше всего для него было бы, если бы он продолжал поход без остановки. Но так как некоторые отряды его войска еще не прибыли, то он промедлил здесь и затем решил остаться зиму на острове. В продолжение зимы король Генрих Кипрский и его рыцари заявили, что готовы вместе с французами бороться против ислама, но вред, который нанесла крестоносному войску долгая бездеятельность, сильно перевесил это приращение силы. Французские бароны истратили свои денежные средства еще до начала войны, то там, то сям среди пестрого народа, наполнившего гавани Кипра, вспыхивали кровавые схватки, и если не было недостатка в пище и питье, так как Людовик уже заранее велел собрать на острове большие запасы, зато непривычный климат и неправильный образ жизни порождали опасные болезни, от которых погибли кроме многих знатных господ и множества простого народа, не менее 260 рыцарей. Кроме того, король Людовик сам ослабил свою армию, послав небольшой отряд князю Боэмунду V Антиохийскому, который просил у него помощи против туркменских орд, между тем как армянские послы, жившие при французском дворе, в блестящем виде изображали победоносную борьбу своих соотечественников с иконийскими сельджуками и этими рассказами сманили многих пилигримов вступать на службу к королю Гетуму. Император Бальдуин II Константинопольский тоже старался добыть из рядов крестоносного войска подкрепление для своего притесненного государства и получил по крайней мере обещание, что подкрепление будет ему дано после счастливого окончания крестового похода. Даже монголы требовали своего рода помощи от Людовика IX, они отправили посольство в Кипр, которое наговорило много слов о склонности князей своего народа к христианской вере и указывало на то, что война монголов с халифатом Багдадским и борьба крестоносцев с Эйюбитами в сущности составляет предприятия против одного и того же врага. Людовик ответил на это увещаниями обратиться в христианство и посылкой дорогих подарков, а именно великолепно украшенного шатра.