В этом положении они, как говорят, сделали и тот шаг, который был самым непростительным для духовной общины, для старейшего христианского военного ордена, для детища святого Бернарда — а именно, они покинули почву католического правоверия и приняли превратные еретические учения. Как известно, это обвинение тамплиеров также часто выставлялось в течение целых столетий с одной стороны, как несомненно доказанное, а с другой, как отрицаемое, и еще до сих пор мнения исследователей об этом совершенно расходятся. Одни, хотя и признают все другие ошибки тамплиеров, но их еретические заблуждения считают все-таки неправдоподобными; другие утверждают, что эти духовные рыцари в самом деле, все вместе, и в группе их предводителей и в большинстве остальных членов ордена, отвергли христианскую веру и оставили в высшей степени предосудительную тайную религию[101].
Этот последний взгляд может найти за себя некоторые данные. Тамплиеры уже потеряли идеальное основание своих мыслей и действий, когда они стали богаты, изнежены и корыстолюбивы. Различные сношения, которые они поддерживали в мирное время с мусульманами, увеличили их равнодушие к нравственным и догматическим учениям христианства. А когда случилось самое худшее, что только когда-нибудь могло встретиться этим духовным воинам, которые посвятили свою жизнь борьбе с исламом, когда был потерян Иерусалим, когда все усилия Запада к обратному завоеванию Святого города остались безуспешны, а враги веры одерживали победу за победой, тогда равнодушие перешло в неверие, в насмешку и склонность к сомнению. Уже Иннокентий III обвинял поэтому орден (1208) не только в оскорбительной безнравственности, но и в демонических лжеучениях, за которые он должен был бы наказать их, если не будет исправления; а в 1266 году провансальский тамплиер пел дерзкие стихи следующего содержания: «Не существует никакого креста, никакой веры, которые могли бы помочь нам против этих мошенников-турок. Очевидно, скорее, что Бог покровительствует им на нашу погибель. А так как Иисус Христос, который должен бы противиться этому, соглашается с этим, то и мы, конечно, можем этим удовольствоваться. Поэтому, кто ищет еще войны с турками, которым Бог все дозволяет, тот — истый глупец. Бог, который прежде бодрствовал, теперь спит, Магомет развертывает всю свою силу и позволяет своему слуге Бибарсу поступать по произволу».
На этой почве, как утверждают обвинители тамплиеров, ересь ордена дошла до своего полного развития; и, по их словам, этому больше всего содействовала отчаянная война альбигойцев с ополчениями правоверного христианства. В альбигойской области орден владел богатыми имениями; оттуда к нему приходило много послушников; еретическое настроение, возбужденное ужасной войной против римской церкви, возымело действие и среди тамплиеров на Востоке, которые уже раньше исполнены были духом беззакония, неверием и суеверием. Самые ранние следы установления тамплиерских тайных учений указываются, по этому взгляду, при первой осаде Дамиетты (1218 до 1220) и в Замке пилигримов, в том великолепном укреплении города, которое начали строить в 1219 г. Довольно удивительно, если бы это было верно, что орден тамплиеров, эта милиция папства, сделался еретическим приблизительно в то самое время, когда высокомерие римской курии получило в лице кардинала Пелагия свое худшее воплощение.
Как следствие этого развития внутри ордена мы должны были бы признать — все по тому же взгляду, — что тамплиеры переняли из понятий альбигойцев, т. е. из старого запаса еретических мнений катаров, именно то, что как раз к ним подходило, а также худо или хорошо связывали и те черты, которые оказывались в истории их собственного прошлого, и наконец, привели наслаждение земным существованием в нечестиво безнравственную систему. Таким образом, они, как говорят, дошли до грязного поругания знамения креста, до отречения от Иисуса Христа, до признания какого-то двойного божества; а именно, истинного, всемогущего, как бы высшего Бога и Бога низшего, который руководит только вещественным миром и раздает его удовольствия. Они будто бы поклонялись последнему, как идолу, в виде, как говорится, человеческой головы, вылитой из благородного металла. Каждый член этой еретической секты, конечно, имел участие во всем блеске и богатстве, которыми пользовалась община; а так как рыцарям было предписано целомудрие в отношении к женщинам, то взамен этого явно допускался тот отвратительный порок, который во все время был сильно распространен на Востоке и на который указывали бесстыдные церемонии при самом вступлении в орден. Главные группы храмового рыцарства, восточная и французская, как говорят, совершенно предались этому позорному еретичеству, между тем, как немецкие члены ордена, а также англичане, шотландцы, испанцы и португальцы остались от него свободны.
101
Недавно это снова подтверждал Прутц в вышеупомянутом сочинении «