Я хочу рассказать вам о нашем крестоносном войске, которое расположилось в городе лагерем. Его тяжело давит дороговизна, его запасы выходят, оно очень нуждается. Господин Петр Пустынник сидит перед своей палаткой, и к нему пришел король Тафур с толпой человек в тысячу, которую терзал голод. «О, господин, помоги нам, взгляни на нашу нужду. Мы должны умереть с голоду, сжалься над нами Бога ради!» Господин Петр отвечал: «Прочь, простофили, прочь, ленивцы! Разве вы не видите везде вокруг себя мертвых турок? Это — прекрасная пища, если ее посолить и изжарить». Тогда сказал король Тафур: «Вы очень умно рассудили». Он покидает палатку господина Петра и отсылает своих людей. Их больше чем десять тысяч и все они в одном месте. Они сдирают кожу с турок и хорошо их потрошат, варят и жарят мясо к пиру. Им это порядком нравится: они едят его не соленым и с хлебом. Иной, прищелкивая, говорит соседу: «Пост прошел, всю свою жизнь я не буду желать лучшего кушанья и предпочитаю его свинине и жирной ветчине; дайте нам им полакомиться, пока мы свалимся». Тогда приходят с графом Робертом Танкред Боэмунд и герцог Бульонский, который пользовался большим почетом. Они идут в латах, вооруженные с ног до головы, приносят они свое приветствие королю Тафуру. Они спрашивают его, смеясь: «Ну, как вы поживаете? Скажите». «По правде, — отвечает король, — я солгал бы, сказав: плохо, если бы у меня только было чего выпить! В еде нет недостатка». — «Хорошо, — говорит герцог Готфрид, — я достану вам что нужно». Он велит подать кружку своего хорошего вина: «Пейте вино, король Тафур». Оно сладко в него вливается».
С ужасом смотрят осажденные со стен и башен Антиохии на этот пир и сам Баги-Зиян кричит Боэмунду:
«Звук был донесен ветром — «Клянусь Магометом, вам никогда не давали хороших советов; гнусно так посрамлять мертвых». Но Боэмунд отвечает: — «Господин, то, что здесь было сделано, приказали не мы, и мы в этом невиновны. Это придумал король Тафур с его дьявольской шайкой. Они все ужасная сволочь. Нам очень прискорбно, что вас оскорбило видеть турецкое мясо в виде дичи. Но мы, Боже сохрани, не коптим его».
Крестоносцы после победы
Смелое высокомерие, которое выражается в этих стихах, могло, конечно, одушевлять ряды христианского войска в иную хорошую минуту, и особенно после изгнания Кербоги. Но, несмотря на всю радость победы, крестовый поход не сделал теперь никаких дальнейших успехов и мало-помалу пришел в прискорбный застой. Потому что, прежде всего князья решили дать отрядам некоторое время для отдыха после стольких страданий и битв. После этого многие отряды покинули Антиохию, чтобы в окрестной стране искать себе продовольствия и в партизанской войне приобрести, по возможности, больше добычи от соседних сельджукских эмиров. Но большое количество пилигримов осталось в завоеванном и после долгой осады весьма нездоровом городе и тут, во время жаров летом 1098, появилась прилипчивая болезнь, от которой погибли тысячи людей и, между прочим, даже епископ Адемар Пюи, папский легат (умер 1 августа), единственный человек, в котором до сих пор видимо выражалось единство крестоносного войска и который действительно неустанно старался поддержать согласие князей и дисциплину в войске. Об этой смерти надо было сожалеть тем более, что именно в это время пилигримы перессорились до того, что уже готовы были поднять друг на друга оружие. А именно Боэмунд требовал, чтобы Антиохия была теперь предоставлена ему в полное владение; Раймунд вернулся к своему прежнему возражению и упрямо объявил, что город должен быть предоставлен императору Алексею. Боэмунд решительно отказался это сделать, и его решению очень благоприятствовало то, что произошло со стороны византийцев.
Дело в том, что после того, как крестоносцы направились от Никеи в Сирию, византийцы со своей стороны продолжали бороться с сельджуками и вначале достигли решительных успехов. В западной Малой Азии в их руки попали Смирна, Эфес и Сарды, Филадельфия и Лаодикея; внутри полуострова император Алексей сам победоносно прошел Фригию и в июне 1098 года достиг Филомелиума. Но здесь к нему пришли дурные вести: упомянутые веревочные беглецы и во главе их граф Стефан Блуаский, ища у него защиты, рассказали, какое у Кербоги огромное войско и как стеснена Антиохия. Вскоре дела получили даже такой вид, что крестоносцы считались окончательно погибшими и что при дальнейшем движении вперед византийцы бесполезно подвергнутся величайшей опасности. Поэтому, вместо того, чтобы во что бы то ни стало попытаться освободить Антиохию, император, напротив, пришел к решению совершенно окончить поход. Он принял только еще некоторые меры для того, чтобы по возможности обеспечить границы вновь приобретенных провинций, и затем мирно возвратился.