Если Вилькен особенно обстоятельно описывает участие немецких рыцарей в крестоносном движении, то подвиги французских крестоносцев превозносит Жозеф-Франсуа Мишо (1767–1839). Роялист по своим политическим взглядам, приговоренный во время революции к смертной казни, Мишо как историк всецело принадлежит к романтическому направлению. Славу ему принес пятитомный труд «История крестовых походов», выходивший с 1811 по 1822 г. (в качестве дополнения Мишо опубликовал в 1822 г. еще два тома «Библиографии крестовых походов», где помещены с комментарием отрывки из различных источников). В изображении французского историка крестоносная эпопея предстает как великое деяние, олицетворяющее глубокое религиозное чувство и рыцарскую доблесть христиан Западной Европы. Вот в каком восторженном тоне описывает, например, Мишо подготовку к Первому крестовому походу: «Столь велик был подъем религиозных чувств, оскорбленных неверными, так велико было влияние примера, поданного французами, что все христианские народы сразу же позабыли все, что составляло предмет их тщеславия или тревог, и предоставили на нужды крестового похода своих воинов, которые необходимы были им для собственной защиты». Хотя Мишо мимоходом упоминает о материальных, «мирских» интересах участников походов на Восток, хотя он не отрицает, что эти походы «послужили источником слез для тех поколений, которые были их свидетелями и участвовали в них», но подобные замечания меркнут на фоне описаний героических подвигов французского рыцарства, вдохновляемого католической церковью. Труд Мишо имел огромный успех при жизни автора. «Апогеем романтизма» назвал этот труд М. А. Заборов, и с такой оценкой можно согласиться.
Сравнивая еще раз взгляды просветителей на крестоносное движение и работы историков-романтиков о крестовых походах, надо все же отдать предпочтение последним. На смену априорным, логически сконструированным и политически тенденциозным концепциям просветителей пришли сочинения представителей романтического направления. Во многом наивные, они выгодно отличались, во-1-х, тем, что были основаны на первоисточниках, во-2-х, тем, что их авторы стремились к установлению конкретных исторических фактов; в-3-х, тем, что, читая эти книги о крестовых походах, как бы невольно «погружаешься» в средневековье, ибо историки-романтики не только идеализировали, но и пытались по-своему понять и объяснить далекую эпоху
Но подлинно научное изучение истории крестовых. походов началось несколько позднее и связано с именами двух знаменитых немецких историков XIX века — Леопольда фон Ранке (1795–1886) и его ученика Генриха фон Зибеля (1817–1895). В семинаре, которым руководил Ранке в Берлинском университете и из которого вышли многие известные ученые, была проведена тщательная работа по сопоставлению и критическому анализу источников Первого крестового похода. Начатая с учебными целями, эта работа привела к важным научным выводам. Так, было установлено, что хроника Гийома Тирского, о которой мы выше упоминали, не является оригинальной в той части, где речь идет о Первом крестовом походе, а представляет собой компиляцию более ранних хроник (Альберта Аахенского, Раймунда Ажильского и др.)
Логическим продолжением работы, начатой в семинаре Ранке, стала монография молодого Зибеля «История первого крестового похода», вышедшая в 1841 году. Эта книга произвела настоящий переворот в исследовании крестоносного движения и особенно в оценке источников по истории Первого крестового похода. Предшественники Зибеля (вплоть до Мишо) видели свою задачу в том, чтобы по возможности полно и хронологически последовательно, как бы «шаг за шагом», воссоздать события крестовых походов. При этом они, как правило, не отделяли легендарные рассказы от вполне достоверных сведений. Г. Зибель проявил себя тонким аналитиком, сумевшим пересмотреть и устоявшееся отношение к источникам, и многие вопросы истории самого крестоносного движения. Он доказал, что свидетельства Раймунда Ажильского, итало-норманнского Анонима и Фульхерия Шартрского заслуживают большего доверия, чем сообщения других, в начале XIX века более известных, средневековых хронистов. С научных позиций, а не иррационалистически Г. Зибель попытался объяснить причины походов европейских рыцарей на Восток, обратив внимание на особенности религиозного мировоззрения той эпохи, политические интересы папства и пр. В изображении немецкого ученого вожди Первого крестового похода выглядят людьми с вполне «земными» устремлениями, а отнюдь не бескорыстными защитниками Византии, хотя Зибель подчеркивает религиозный характер крестоносного движения в целом.