9 октября король Ричард покинул Святую землю, так и не совершив паломничества в город. «Он велел подготовить свои корабли, погрузить в галеры продовольствие и людей; потом он сказал магистру Храма: “Магистр, я хорошо знаю, что не все меня любят, и если я переправлюсь через море и узнают, что я это сделал, то, куда бы » ни направился, меня убьют или возьмут в плен. Поэтому прошу вас предоставить мне ваших братьев-рыцарей и воинов, чтобы они поехали со мной. Когда мы будем далеко отсюда, они проводят меня под видом брата [ордена] в мою страну”. Магистр тайно велел выделить рыцарей и воинов, и они сели в галеру. Король простился с земляками и сел на корабль. Вечером он пересел в галеру тамплиеров и попрощался с женой и свитой. И они отправились — одни в одну сторону, другие в другую»[117]. Возможно, он хотел плыть в Марсель и оттуда добраться до Аквитании. Неизвестно, то ли король поменял планы, то ли его флот снова сильно отклонился от курса из-за шторма, но он высадился на побережье Адриатического моря: одни говорят — в Задаре, другие — в Истрии или на Аквилейском побережье. Ему предстояло пересечь земли империи, по-прежнему в сопровождении тамплиеров, в их же одеждах или переодетым купцом. Несомненно, какой-то рыцарь его выдал, 21 декабря 1192 г. он был опознан недалеко от Вены, и герцог Леопольд V Австрийский отправил его под сильной охраной в замок Дюрнштейн, а потом, 28 мая 1193 г., за крупную сумму денег передал в Шпейере императору Генриху VI[118]. Помещенный в крепость Трифельс в Пфальце, он был освобожден только через десять месяцев, в начале марта 1194 г., когда его мать Алиенора Аквитанская заплатила огромный выкуп — сто пятьдесят тысяч марок серебра.
Наконец оказавшись на свободе — что бы его брат Иоанн Безземельный и король Франции ни обещали императору, лишь бы тот держал его в плену и дальше, — Ричард был принят у себя в королевстве как победоносный герой и как государь Божьей милостью. Те, кто узнал об уловках и постыдном бегстве Филиппа Августа, а также помнил о прискорбном поражении Людовика VII пятьдесят лет назад, славили поборника христианства, верного клятве сражаться за веру и окруженного ореолом великих побед. Его рыцари и их союзники, Шампань, Фландрия и Бургундия, нанесли тяжелые поражения самому султану Саладину, почти легендарному герою, о котором некоторые говорили, что он всегда одерживает верх на поле боя. Они возродили из пепла латинское королевство в Палестине, от которого к моменту их появления оставалось несколько крепостей. Франки сохранили три больших прибрежных анклава вокруг Акры, Тира и Яффы. В их руках и под властью прежних династий остались графства Антиохийское и Триполитанское. Конечно, Иерусалим по-прежнему принадлежал мусульманам и латинскую церковь там принимали хуже, чем греческую, но трехлетнее перемирие, подписанное Саладином, гарантировало паломникам с Запада свободный доступ к Гробу Господню. Ехать туда молиться больше не было рискованной авантюрой, как в те времена, когда в 1095 г. к верующим со своим призывом обратился Урбан II. Должно быть, многие князья и сеньоры сочли, что поставленная цель достигнута, а сохранение франкских государств уже не представляет собой столь уж настоятельную необходимость. Те, кто через несколько лет вновь стал призывать сеньоров и рыцарей Запада принять крест, находили лишь слабый отклик.
РИЧАРД ЛЬВИНОЕ СЕРДЦЕ И ФИЛИПП АВГУСТ ДИКТУЮТ СВОИ ЗАКОНЫ
Оба короля поступали как завоеватели и изначально не делали никакой тайны из своих намерений, договариваясь о справедливом разделе всех завоеванных земель и городов. На Востоке они нечасто разговаривали с латинскими князьями Палестины и вели себя властно, навязывая свой выбор, оказывая нажим при принятии любого решения и вмешиваясь в качестве третейских судей, в некотором роде сюзеренов, в конфликты и споры из-за наследования. Во время осады Акры «на следующее утро король Филипп готовился со своими людьми пойти на штурм, но король Англии запретил своим отрядам принимать в нем участие и удержал даже пизанцев, присягавших ему. После этого условились выбрать в обоих лагерях “диктаторов”, мужей мудрых и доблестных, которые бы командовали армией по своему усмотрению. Эти третейские судьи велели королю Англии отправить своих людей на приступ, поставить на заставы охрану и воздвигнуть машины и орудия по примеру короля французов. Поскольку Ричард отказался при знавать эти приказы, Филипп освободил своих людей от подчинения этим судьям, избранным для командования, которым прежде велел присягнуть»[119]. Историки того времени, были они очевидцами событий или не были, так и не пришли к единому мнению и выступали на стороне своих государей либо писали с расчетом на аудиторию, которая будет их читать; но, даже имея возможность выражать свои чувства, они, конечно, задавались вопросом, почему все-таки папа пошел на такой риск, призвав отправляться в путь и вести совместно освободительную войну в стране, которую они знали плохо, двух монархов, которые откровенно враждебно относились друг к другу. А потом оказалось — сначала этому не поверили, а позже это повергло паломников — сеньоров, рыцарей или воинов — в великое отчаяние, — что один из этих монархов продолжает сражаться вдали от своего королевства с риском потерять собственный престол, в то время как другой отрекается от обета крестоносца и возвращается во Францию, чтобы вести там войну с единственной целью — занять Нормандию, землю, издавна принадлежавшую Плантагенетам.
117
118
Ричард, добиваясь, чтобы его признали единоличным вождем, очень дурно вел себя по отношению к герцогу, в частности, на следующий день после взятия Акры потребовал снять его знамена, водруженные на стены завоеванного города наряду с королевскими. «Под городом Акрой он вырвал штандарт герцога Австрийского из рук одного сеньора, грубо и презрительно переломил его древко, чтобы оскорбить герцога, и бросил в сточную канаву» [Ригор, «Деяния Филиппа Августа»]. О его авантюристическом бегстве остались два рассказа, рассчитанные на очень разных читателей и не во всем совпадающие: «Хроника» Эрнуля и Бернарда Казначея, написанная в начале XIII в. и изданная в 1881 г. Мас-Латри, и песня Блонделя Йельского (1175-1208), сеньора из Иль-де-Франса, автора куртуазных поэм, который, возможно, некоторое время был спутником и наперсником Ричарда. Эта песня, появившаяся в 1225 г. в сборнике под названием «Рассказы реймсского менестреля», нечто вроде беллетризованной хроники крестового похода, была надолго забыта; когда ее вновь открыли в 1784 г., Гретри положил ее в своем «Ричарде Львиное Сердце» на музыку.