Ни папа, ни епископы, ни монахи не призывали королей и князей браться за оружие, чтобы поддержать хрупкую Латинскую империю, посмевшую возникнуть на враждебной территории. Так что завоевание Константинополя лишило франков Святой земли всякой надежды получить существенную помощь как в людях, так и в деньгах. Балдуин I, император, в письмах и посланиях предлагал земли тем жителям Палестины, кто пожелает присоединиться к нему: «Он посылал гонцов в Заморскую землю и велел объявлять по всей земле, что, если кто-то хочет иметь земли, пусть идет к нему. И как раз ради этого пришло до ста рыцарей из Сирийской земли и еще до десяти тысяч других»[162]. Как можно было противостоять искушению обменять трудное и опасное существование на Ближнем Востоке на эльдорадо Босфора и Морей, где надо было сражаться не со страшными турецкими и курдскими воинами, а всего лишь с изнеженными греками? Уклонение от защиты франкских государств в Палестине приняло такие масштабы, что забеспокоился сам папа и отчитал своего легата Пьера де Сен-Марселя, который тоже покинул Акру, спеша в Константинополь: «Ваш отъезд оставляет Святую землю без людей и без средств к защите. Ваша миссия состояла не в том, чтобы брать Константинополь, а в том, чтобы оберегать остатки Иерусалимского королевства и возвращать то, что было утрачено»[163].
В 1261 г. в результате второй осады Константинополь попал в руки греков, отчего Балдуин II уехал во Францию и Латинская империя официально прекратила существование. Однако латинское присутствие на Востоке осталось не менее реальным — в Иерусалиме.
ГЛАВА V. ЛАТИНОИЕРУСАЛИМСКОЕ КОРОЛЕВСТВО: ОСАЖДЕННЫЙ БАСТИОН (1210―1295)
Выправить положение этого латинского королевства франкам удалось в немалой мере благодаря более предприимчивой дипломатии, лучшему знакомству с мусульманским Востоком за период, в который христиане провели несколько кампаний по евангелизации, а также благодаря тому, что как в Каире, так и в Дамаске преемники Саладина вели меж собой бесконечные распри, из-за чего искали среди франков союзников, а чаще были вынуждены договариваться о перемириях, которые заключались сначала на несколько лет, потом продлевались — и в результате воцарялся мир.
ПЯТЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД
В 1213 г. папа Иннокентий III, два года назад просивший помощи и содействия у христиан Грузии, обнародовал буллу с целью напомнить о пленении Иерусалима и призвал европейцев вооружаться, собираться и выступить в поход. Речь шла о том, чтобы ехать сражаться на Восток, спасая то, что еще осталось от латинского королевства. Проповедники, среди которых хронисты и историки особо выделяют Роберта де Курсона во Французском королевстве и Оливера Падерборнского во Фландрии и на Рейне[164], были очень активны. Поскольку они уверяли, что пришедшие их послушать якобы обретут те же заслуги и защиту со стороны церкви, что и принявшие крест, их проповеди привлекали многочисленные толпы, и обязательство выступить в поход давали бедняки, неспособные носить оружие и платить за переправу, и даже старики и больные, что впоследствии сурово осуждалось.
Отъезды не замедлили начаться, но, как и в ситуации с отщепенцами, не принявшими участия в основном походе в 1203-1204 гг., снова двинулась не единая и большая армия из нескольких тысяч бойцов под единым командованием, а отряды из разных краев по несколько сот рыцарей, отправлявшиеся волна за волной. Вместе они, собственно говоря, никогда не собирались, но все-таки признали общим вождем Иоанна де Бри-енна, принявшего титул короля Иерусалима, после того как он в 1212 г. женился на Марии Монферратской, дочери Конрада и Изабеллы Иерусалимской.
164
Роберт де Курсон [Керзон], англичанин, родившийся в 1170 г. в Кедлстоне, Дербишир, учился во Франции и в Италии. Канцлер Парижского университета, в 1212 г. он стал кардиналом; умер во время осады Дамьетты в 1218 г. от лихорадки. Оливер Падерборнский, умерший в Отранто в 1227 г., тоже присутствовал при осаде Дамьетты. Ему приписывают изобретение осадной машины, способной метать в укрепления большие камни.