100. Так всю эту зиму войско французов пребывало в Задаре, против короля Венгрии. И знайте, что сердца воинов не были в согласии; ибо одна часть усердствовала [в том], чтобы войско разделилось, а другая — [в том], чтобы оно держалось вместе.
101. Многие из меньшого народа убегали на купеческих кораблях. На одном корабле убежало почти пятьсот человек; и все они утонули и погибли. Еще одна группа ушла сушей и собиралась двинуться через Славонию; а местные крестьяне напали на них и многих поубивали, другие же спаслись бегством и вернулись в войско. Так шли дела в войске, уменьшая его с каждым днем.
Далее автор в осуждающем тоне перечисляет ряд видных французских и немецких феодалов, уехавших в Сирию.
104. И вот, сеньоры, вы можете узнать, что если бы бог не возлюбил это войско, оно не смогло бы сохраниться, когда столько людей желали ему зла.
Geoffroi de Villehardouin. Op. cit., p. 91—100, 105.
Из «Истории» Никиты Хониата
...Также и сыну Исаака Алексею[507], освободив его из заключения, император[508] предоставил полную свободу и даже, собираясь в поход против протостратора[509], взял его с собой, остановившись на пути в Дамокранию. Алексей же (разумеется, по совету своего отца) договорился с одним пизанцем, командовавшим большим купеческим кораблем, о бегстве и ждал только удобного случая, что-бы ускользнуть морем и скрыть свои следы водою[510]. Как только наступило благоприятное для отплытия время, корабль, распустив паруса, отправляется с попутным ветром и благополучно пристает в Авлонии на Геллеспонте. С корабля была послана в Афиру за Алексеем лодка, а чтобы скрыть истинное намерение, ее загрузили песком для балласта, будто бы необходимого судну после разгрузки товаров. Бежав сюда из Дамокрании, Алексей сел на лодку и переправился на корабль. Когда же о бегстве его стало известно, василевс послал обыскать корабль, но посланные не смогли найти Алексея; он остриг себе в кружок волосы, нарядился в латинскую одежду, смешался с толпой латинян и укрылся, таким образом, от разыскивавших его. Приехав в Сицилию, Алексей дает знать об этом своей сестре. Она же, выслав ему навстречу сильную охрану, приняла брата с распростертыми объятиями и стала просить своего мужа Филиппа[511] сделать все возможное, чтобы защитить ее отца, лишенного своими близкими не только власти, но и зрения[512], и помочь брату, блуждающему, подобно звезде, без крова и отечества и ничего не имеющему при себе, кроме собственной особы...
...Едва лишь флот латинян приготовился к отплытию, как к одной беде для ромеев присоединилась другая, по пословице — беда за бедой, как волна за волной: появился Алексей[513], сын Исаака Ангела, снабженный грамотами папы Древнего Рима[514] и Филиппа, короля Алемании, обещавших щедро отблагодарить эту пиратскую шайку, если она примет Алексея и поможет ему вернуться в отцовскую империю. Вскоре с величайшим удовольствием он был принят флотом, в надежде на то, что Алексей не только даст разбойничьей экспедиции против ромеев удобный повод и придаст ей благовидную внешность, но и удовлетворит их алчность и корыстолюбие несметными богатствами. Приняв к себе Алексея, мальчишку сколько по летам[515], столько же и по уму, все эти ловкие и искушенные в делах мужи уговорили его поклясться в том, чего он не в состоянии был исполнить никогда. В самом деле, этот ребенок согласился на их требование не только дать им море денег, но и предоставить помощь для похода на сарацин ромейскими воинами и пятьюдесятью трехгребными кораблями...
Nicetae Choniatae Historia, Rez. I. A. Van Dieten, Berolini, 1975, p. 536—537, 539—540.
V. Планы похода на Константинополь и политика Иннокентия III
Из «Истории завоевания Константинополя» Гунтера Пэрисского
VIII. Случилось так, что пока наши послы еще пребывали в курии, разнесся верный слух, будто в лагерь [крестоносцев] явился юноша Алексей[516], родом грек, сын константинопольского царя Исаака, посланный германским королем Филиппом[517], с [его] послами и [имея] грамоты, в которых тот [Филипп] настоятельно просил войско оказать названному молодому человеку содействие в его восстановлении в [собственном] царстве... Тайно и быстро бежав, Алексей подался в Германию[518]: он явился к королю Филиппу, который был женат на его сестре, и, истекая слезами, плакался ему о несчастьях, постигших его и его отца, и о жестокости его дяди[519]. Король Филипп принял юношу с великими почестями, на некоторое время удержал его у себя, проявив большую привязанность, и щедро предложил ему [всяческую] поддержку и услуги. Когда же он услышал, что наше войско, завоевав Задар, находится близ границ Греции, то направил молодого человека вместе со своими послами и [снабдив] грамотами к князьям, чтобы они поразмыслили о том, как бы, по возможности, возвратить его в отчее царство. Немцам же, поскольку они были его [Филиппа] подданными, он изложил дело еще более откровенно и в повелительной форме. Маркграфу, своему родичу[520], он напомнил об их родстве; [король] настоятельно просил также фламандцев, французов и венецианцев, и людей из других стран и самым верным образом обещал, что если их содействием Алексей обретет свой престол, то всем паломникам будет постоянно обеспечен безопасный и свободный проход как через Германию, так и через всю Грецию.
509
Ок. сентября 1201 г. Протостратор — один из высших византийских титулов в это время. Имеется в виду протостратор Мануил Камица, поднявший мятеж против Алексея III Ангела.
516
Византийский царевич Алексей прибыл в Задар, где зазимовали крестоносцы, 25 апреля 1203 г. Переговоры с ними он завязал, однако, еще во время их пребывания в Вероне.
518
До того как отправиться ко двору Филиппа, молодой Алексей побывал в Риме, где просил о помощи папу Иннокентия III.
520
Маркиз Бонифаций Монферратский приходился (по линии своей матери Юдифи) внуком Агнесе, дочери германского императора Генриха VI.