Общий план кампании Меншикова, не говоря уже о плане сражения на Альме, известен не слишком хорошо, поскольку не осталось подробных записей об издаваемых им приказах. Русские источники раскрывают его действия, а не его намерения. Меншиков не просто решил позволить союзникам сражаться с его армией на тех позициях, которые были выбраны им, но, похоже, пребывал в полной уверенности, что успеха в оборонительном сражении на Альме будет достаточно, чтобы разбить врага и заставить его свернуть экспедицию. Заверения Меншикова Николаю I (депеша была перехвачена после сражения) в том, что русские способны удерживать позиции на Альме «не менее трех недель», выдает некоторое противоречие в его мышлении. Какова была его истинная цель: задержать наступление союзников на Севастополь, выиграв драгоценное время для укрепления обороны города, или разбить противника? А если и так, то где и как будет проходить следующее сражение, на границе города или на каком-то промежуточном рубеже, например реке Бельбек или Мекензиевых горах? Или он сумеет оттеснить союзников к Севастопольской бухте и атаковать их незащищенный фланг со стороны суши? У нас нет ответов на эти вопросы. Мы можем только предполагать, что Меншиков, у которого не было ни необходимого военного опыта, ни подготовки, сам точно не знал, на что он может рассчитывать с имевшимися в его распоряжении ограниченными силами. Более того, под его командованием русская армия была неспособна на сложные маневры. Она будет стоять насмерть на Альме и умирать за «Бога, царя и отечество», уверенная в победе над иностранными агрессорами. Успех зависел не только от тактических диспозиций Меншикова перед сражением, но и от его умения управлять войсками и, разумеется, от планов и действий союзников. В Севастополе Корнилов выражал в своем дневнике оптимизм, который разделяли все русские: «Позиция, избранная князем, чрезвычайно сильна, и потому мы совершенно спокойны… Бог не оставит правых, и потому ожидаем развязки со спокойствием и терпением»[396]. Эта уверенность старших офицеров, а также подчиненных им войск в главнокомандующем и надежда на Бога, к несчастью, не оправдались.
Меншиков, легкомысленно проигнорировав угрозы обоим флангам, расположил основные силы на почтовом тракте из Евпатории в Севастополь, посчитав эту дорогу главной осью наступления союзников. Соответственно главные оборонительные позиции он устроил на северных склонах Телеграфного холма и Курганной высоты, укрепив последнюю двумя редутами, которые британцы назвали «большим» и «малым». Низкие брустверы с двенадцатью и девятью пушками — не слишком грозные оборонительные сооружения[397]. Открытые позиции затрудняли переброску подкреплений и были уязвимы для флангового огня и обходных маневров противника. Но при лобовой атаке, что и произошло во время сражения, русские защитники могли постоять за себя. Кроме строительства двух редутов, были приняты и другие разумные меры для подготовки к сражению. Русские солдаты вырубили виноградники на склонах, спускавшихся к реке Альма, что открывало обзор поля боя и сектор обстрела; артиллеристы расставили у реки деревянные шесты для определения дистанции. Но за это время можно было бы сделать гораздо больше. С защищенными флангами полностью укрепленная позиция на Альме стала бы превосходной. Появлялись разные варианты развертывания резервов[398]. Такой подход, основанный на разумном управлении войсками, представлял бы изящное решение в стиле «штабного колледжа». Тем не менее у русских была достаточно надежная позиция для обороны, а их солдаты были храбрыми и стойкими. Главная слабость их боевых позиций и руководства Меншикова еще не проявилась. Поэтому победа союзников в сражении на Альме была ни в коем случае не предопределена.
Меншиков развернул свои силы на Альме следующим образом. На дальнем краю левого фланга, у самого берега, в окрестностях деревни Аклес, приблизительно в 1500 метрах к югу от Альмы, он поставил батальон Минского полка, убежденный, что союзникам здесь будет трудно подняться на высоты и они не станут атаковать с этого направления. Крутая и извилистая тропа, ведущая от моря и использовавшаяся местным населением, не была перекрыта и не простреливалась. Такая элементарная ошибка русских стала не только результатом небрежной рекогносцировки, проведенной штабным офицером, но и следствием беспечности Меншикова, который тщательно не изучил место предстоящего сражения[399]. Не менее удивительно, что в старой татарской крепости, господствовавшей над устьем Альмы, разместили всего одну пехотную роту. Превращенная в опорный пункт с достаточным числом стойких защитников, эта крепость стала бы серьезным препятствием для наступления союзников, несмотря на артиллерийскую поддержку флота. Таким образом, левый фланг русских был защищен очень слабо, что быстро поняли и использовали французы.
397
В различных источниках называется разное количество пушек на этих редутах. Например, в:
398
Силы, развернутые «эшелоном», при атаке или обороне, не считаются настоящими резервами. Они являются составной частью плана обороны, наступления или маневра, и в этом качестве им ставятся конкретные задачи, например по поддержке наступления или обороны в определенной зоне или секторе. Настоящие резервы обычно имеют
399
Вероятно, русские офицеры, привыкшие к маневрам больших масс людей на плацу, посчитали тропу незначительной. В отличие от них французские офицеры, особенно имевшие опыт партизанской войны в Алжире, знали, как использовать такой трудный, а значит, неожиданный путь. Хотя Россия уже много лет воевала на Кавказе, и соответствующие уроки этого театра военных действий было бы разумно учитывать в Крыму.