Но Сари стал насмехаться над ней, говоря, что ни одна хорошая хозяйка не пошлет старую женщину доить коров. Тогда жена Асемо быстро пошла в коровник и приготовилась доить коров. И посмотрев на стадо, сказала она: «Приятно посмотреть на стадо: лоснятся бока у рогатых быков, и полно вымя коров».
И как только присела она доить коров, на нее набросился волк, а медведь заключил ее в свои смертоносные объятия, и они стали яростно рвать ее и грызть ее кости, и так были отомщены ее издевательства, насмешки и злоба. И тогда жестокая жена Асемо принялась рыдать.
А Сари стоял, не торжествуя, но и не смягчаясь, и она закричала ему: «Худо поступил ты, мерзкий пастух, приведя медведей и огромных волков на этот спокойный двор». Тогда Сари стал бранить ее за все то зло и насмешки, что приходилось ему терпеть, и за дорогое его сердцу, а ныне сломанное наследство.
Тогда жена Асемо льстиво заговорила: «Иди сюда, пастушок, дорогой пастушок, свет моих владений, отступись от своих дурных замыслов и сними с меня это заклятие, и разожми волчьи челюсти и медвежьи лапы. Лучшие одежды дам я тебе, если поступишь так, и прекрасные украшения, и пшеничный хлеб, и масло, и сладкое молоко, чтоб утолять жажду. И не будешь ты работать весь этот год и совсем немножко следующий».
Тогда ответил Сари: «Если умрешь ты, так тому и быть. В Амунту найдется для тебя место».
И тогда, умирая, жена Асемо прокляла его, назвав его имя и имя его отца и воззвав к Укко, старшему из Богов:
[Стихи обрываются в этом месте без знака препинания и указания на то, что планировалось продолжение. -Ред.]
Но Сари ушел, и так она умерла – прекраснейшая дочь Кои, к которой первый кузнец Асемо семь лет сватался в далеком Лохиу. И крики ее донеслись до мужа в его кузнице, и он оставил свою работу, вышел на дорогу и прислушался, а после со страхом в сердце поспешил во двор, и слух его уловил далекий звук флейты и какое-то движение на ночном болоте, и больше ничего. Но вскоре во дворе глазам его предстало ужасное зрелище, и душа его стала черней беззвездной ночи. А Сари был уже далеко в глуши с костяной флейтой, и никто не мог настичь его, ибо был он храним волшебством Мусти, и его собственное возросшее волшебство тоже было с ним.
День и ночь бродил он бесцельно в глухой чаще, пока на следующую ночь не оказался в густом лесу Пуху, и когда сгустилась темнота, он упал на землю и с горечью размышлял.
Тогда Илу вложил в его сердце думу, и, подняв голову, сказал он: «Я убью Улто». И подумал он о несчастьях отца и своих собственных горестях и добавил: «С радостью убью я Улто».
Сердце его по-прежнему было ожесточено против его собственной родни, кроме одной лишь Ваноны, и в ярости представил он красные языки пламени, охватившие жилище Унтамо, а самого Унтамо мертвым, лежащим на мощеном полу своих мрачных чертогов. Куллерво не знал пути туда, ибо со всех сторон окружал его лес. Но он шел вперед, приговаривая: «Жди же, Унтамойнен, губитель моего рода. Если найду я тебя, быстро заполыхает твой дом, а поля опустеют и иссохнут».