Нерешенной оставалась в эти столетия и проблема уличного освещения. По ночам город освещали исключительно в дни больших празднеств. Так, в день возвращения принцепса Нерона из Греции перед многими домами зажгли лампы и факелы. Но в обычные ночи город тонул во мраке, и только стражники расхаживали по темным улицам с факелами в руке» Жители более состоятельные, возвращаясь поздно домой, пользовались услугами рабов с фонарями, а те, кто победнее, брали свечу или лучину. Зачастую единственным фонарем им служила луна, как с горечью говорит о себе Ювенал. Несколько когорт стражников не в состоянии были обеспечить безопасность граждан на погруженных во тьму узких улочках, и, если верить все тому же Ювеналу, мирного обывателя, оказавшегося ночной порой за стенами своего дома, подстерегало множество неприятных встреч.
Санитарно-гигиенические условия античного Рима также оставляли желать лучшего. В тесных, перенаселенных доходных домах о здоровье жителей никто не заботился — уделом их были скученность, спертый воздух и отсутствие всяких удобств. Единственным источником свежего воздуха для большинства горожан оставались общественные сады, такие, как сады Агриппы в центре столицы или большие сады Цезаря за Тибром. Но подобных оазисов зелени и освежающей прохлады, доступных для простого народа, было очень мало. Обширные же парки, раскинувшиеся на Квиринальском и Эсквилннском холмах и за Тибром, принадлежали императорам или знати, и простых горожан туда не пускали.
Бурное строительство шло в I–II вв. н. э. не только в Риме, но и в других городах Италии и в провинциях. Особое усердие здесь проявил император Адриан. При нем возникло много новых дорог, мостов, театров, портиков, акведуков и даже целых городов. Формы римской архитектуры начали всерьез конкурировать в провинциях с формами архитектуры греческой, а на территории самой Греции и на Востоке стал складываться синтез тех и других. Наибольшей любовью и покровительством императора пользовались Афины, где возник обнесенный стеной новый квартал под названием Адрианополь и был, наконец, сооружен большой храм Зевса Олимпийского, начатый еще за 6 веков до этого тираном Писистратом.
Оживленное строительство в Италии и провинциях шло и при других императорах. По всей империи можно найти остатки монументальных сооружений и памятников того времени, будь то амфитеатр в Вероне, порты в Остии и Геркулануме, амфитеатр в Помпеях. При всех различиях в культурах разных народов, покоренных Римом, каждый из них испытал влияние победителей. На берегах Ла-Манша, на Тигре и Евфрате, в Верхнем Египте — повсюду легко обнаружить следы единой и однородной римской материальной и художественной культуры: стены из обожженного кирпича или так называемого римского бетона, амфитеатры и цирки, термы и акведуки, классические ордеры в монументальной архитектуре, пластические композиции, опирающиеся на греческие образцы, и т. п.
Римское искусство первых веков империи представлено в провинциях многими памятниками. Назовем лишь некоторые. Это «Мэзон каррэ» — «Квадратный дом» в Немаузе в Нарбоннской Галлии (нынешний южнофранцузский город Ним): обнесенный коринфской колоннадой небольшой храм, построенный в 16 г, до н. э. Агриппой и посвященный внукам Августа — Гаю и Луцию Цезарям. Не менее знаменит римский акведук первой половины I в. н. э. длиной 262,5 м, высотой 47,4 м, сооруженный близ того же города Немауз и называемый ныне Пон дю Гар. Красивый двухъярусный акведук служит сегодня украшением живописных окрестностей Нима. В том же Ниме и Арле сохранились римские амфитеатры, в Трире, древней Августе Тревирорум. — Порта Нигра, хорошо укрепленные городские ворота. Испания славится величественным акведуком в Сеговии, Северная Африка — комплексом городских построек начала II в. н. э., включая Арку Траяна, в Тимгаде в Алжире; хорошо известны археологам и туристам также римские руины города Кирена в Ливии. Великолепный пример «римского барокко» — круглые, изящные, прихотливых форм сакральные постройки в Баальбеке в Сирии; там же возвышаются колонны и арки, оставшиеся от некогда цветущего города Пальмира. Провинциальное античное искусство Египта лучше всего представлено всемирно знаменитыми «файюмскими портретами» — мягкими реалистическими изображениями мужчин, женщин, юношей, выполненными в технике энкаустики (восковой темперы) на досках (I–III вв.) и обнаруженными в 1887 г. в египетском оазисе Файюм. Немало памятников римского искусства и материальной культуры найдено также в Центральной Европе — например, в римских укрепленных центрах на Дунае: Аквинк в Венгрии и Карнунт в Австрии.
ОБРАЗОВАНИЕ
В I и особенно II в. н. э. на территории всей империи значительно увеличилось число частных начальных школ и школ, которые мы могли бы назвать средними. Тем не менее начальных школ по-прежнему не хватало, и еще в IV в. Флавий Вегетий Ренат, автор трактата по военному искусству, жаловался на то, что среди легионеров очень велика доля неграмотных. Школы были довольно примитивны: занимались большими группами в маленьких и тесных помещениях, а обучение чтению и письму основывалось на чисто механических приемах. Бели вспомнить, что дети выучивали сначала названия всех букв алфавита и только потом узнавали, как они пишутся, то станет понятно, почему обучение чтению и письму растягивалось в римской школе на несколько лет. Учителя за свой труд получали мало и вынуждены были подрабатывать на стороне; социальный статус учителей, рекрутировавшихся чаще всего из вольноотпущенников, также был крайне низок. Эти и многие другие причины способствовали тому, что эффективность обучения в римских школах, несмотря на их расцвет во II в. н. э., оставляла желать лучшего.
Авторитет педагога зиждился обычно на применении плетки или розги. В этом смысле мало что изменилось в эпоху империи со времен Горация, который своего учителя-грамматика Орбилия Пупилла наделяет эпитетом «плагозус» — «драчливый». Бывали, правда, и такие педагоги, что, желая увлечь детей, побудить их учиться старательнее, делали им маленькие подарки: например, как вспоминает тот же Гораций, угощали их печеньем. Однако такие случаи были редки и происходили только у более обеспеченных учителей, заинтересованных вдобавок в том, чтобы облегчить детям усвоение школьных премудростей. Особенно внимательно относились частные учителя к детям из богатых семей: известно, что сын крупного афинского землевладельца и оратора Герода Аттика во II в. н. э. обучался азбуке на дощечках из слоновой кости, а для закрепления пройденного материала его учитель прикреплял изображения тех или иных букв к спинам рабов и заставлял их по очереди проходить перед учеником.
Закончив начальную школу, где учили читать, писать и считать ва счетах, отпрыск состоятельных родителей мог продолжать обучение у учителя-грамматика. Обучение как в римских, так и в греческих школах носило характер литературно-эстетический. Учили прежде всего читать и толковать отрывки из произведений древних авторов — греческих и римских, а уже к концу I в. до н. э. в круг обязательного чтения в школах вошли Цицерон и Вергилий, а вскоре школьными классиками стали также Овидий, ритор Анней Сенека Старший, его племянник поэт Марк Анней Лукан и др. При разборе сочинений классических авторов главное внимание уделяли эстетическому и моральному анализу, но не забывали и о мифологических, исторических и географических комментариях, если они были необходимы. Обучение было всецело гуманитарным, наукой всех наук считалась риторика, и после завершения курса у грамматика ученик переходил к ритору, который вводил его в тайны построения речей — сначала в теории, затем и на практике, путем долгих упражнений в красноречии. Ученики тренировались составлять вступления к речам или эпилоги, потом приучались выступать публично, стремясь избрать как можно более необычную и изысканную, как можно более далекую от реальной повседневности тему. Не удивительно, что истинно образованные, просвещенные римляне того времени с неодобрением относились к подобной системе обучения, и недаром с уст философа Сенеки слетели горькие слова критики: «Не для жизни учимся, а для школы».