— Ведь именно вы велели мне охранять эту милую барышню, господин капитан. А как говаривал высокоуважаемый Улфулдар тайной гвардии Халифа Келхарского халифата господин Холдар Эстфолкис Позланский «Грош цена солдату, что бросил свой пост».
— Мы не в армии…и хватило бы и одного «господина», — уже дежурно пожурил этого парня Мел, — и все же спасибо. Я сообщу, что ты работал сверхурочно. А как… Розетт?
Милиционер, взглянул мимо плеча Еле, как видно, все эти часы простоявшего на страже подле двери, на девочку, занявшую стул перед столом капитана. Та, похоже, с тех самых пор, как пришел Мел, смотрела на него. За ее же спиной возвышалась целая кипа газет, едва ли не всех, что издавали в Лендале, включая даже литературную газету Квентар Эстад1и «Открытия нашего века», научное издание, печатаемое пару раз в сезон.
— Юная госпожа скучала. Я почитал ей стихи своей родины. После того как уважаемый господин сержант Лорнек пожаловался на шум, я раздобыл для юной госпожи литературу… Она сама попросила. Ничего лучше газет найти не удалось. Кроме того, юная госпожа соблаговолила поесть.
— Вот как, — только и смог пробормотать Мел, про себя кляня всех темных богов, что надоумили его попросить о помощи именно этого иностранца. Завтра придется извиняться перед Эшем. Но даже если и так, вряд ли ему удаться избежать смешков да подколок после такого-то концерта, — ч-что ж. Благодарю за службу Еле… и спасибо, что покормил ее… Можешь быть свободен.
— Благодарю, господин капитан.
И все же Мелу порой казалось, что этот келхарец едва ли не издевается над ним, скрываясь за маской иностранца. Сам он глубоко не вникал в это дело, но так уж вышло, что этот парень помог Шусу и его учителю, хоть и состоял на службе в гвардии Халифа. Дело было в том самом Холдаре… Так или иначе он поставил себя в положение, не позволявшее ему и дальше жить в Келхарском халифате.2По крайней мере, так говорил сам Еле. Шус же упросил Мела пристроить этого парня на службу в милицию, ведь, в сущности, что гвардия халифа, что городская милиция — дела сходные. Оставалось лишь удивляться тому, как же так вышло, что со всех сторон его окружают знакомые этого горе-путешественника.
— Домой? — нарушил тишину кабинета тихий голос девочки. В нем не было просьбы или усталости… Разве дети ведут себя так? Впрочем, Мел, младший в семье, едва ли мог с уверенностью сказать, как положено вести себя нормальным восьмилетним девочкам.
— Да, домой, — отозвался Мел.
Розет спрыгнула с несколько высокого для нее стула и пошла надевать сапоги. Капитан подал девочке пальто, шапку, висевшие на крючке слишком высокой для нее, тем временем размышляя.
Размышлял же капитан Мелирленс Меллес о том, как могло так получиться, что эта девочка, еще вчера жившая в особняке с дедом, назвала его квартирку словом «Дом». Так эта маленькая личность справляется с трагедией, отбросив свое прошлое? С тем, что весь ее мир рухнул. Или никакого особого смысла она в это не вкладывает, лишь принимая реальность такой, каковой она является в настоящий момент… А может, это хитрый план? Да нет, что за чушь. Одно было точно — после этого вопроса он не сможет так просто сдать ее в детский дом. Должны же быть у нее родственники.
Уже на широком крыльце управления Мелу, бросившему взгляд поверх печных труб на расчистившееся небо, на котором уже во всю начали разгораться звезды, пусть свет тысяч уличных ДЖИН-шаров и скрадывал небесный свет, пришла в голову мысль.
— Скажи, ты ведь не устала?
В ответ девочка лишь отрицательно помотала головой.
— Тогда не против, если мы пройдемся до дома пешком?
Сам Мел часто возвращался после смены на своих двоих. Дело было, разумеется, не в экономии жалования. Все же Город, как водится, хоть и был склонен жадничать, но и злить своих защитников слишком сильно не спешил. Словом, на зарплату Мелу, особенно с тех пор как он был произведен в чин капитана, жаловаться не приходилось. Но он любил этот город, какие бы, порой, неприглядные лица он Мелу и не являл.
Детство самого Мела протекало не здесь, а на другом конце, в Рельнайском районе у «Беличьего бора», но за последние три года службы в Керлендерском управлении Тюлерская и Исправная улицы, Зафакийский проспект и набережная Трех герцогов, пяти графов и одного святого отца, площадь Мелфара Первого стали едва ли не роднее подворотен его детства. Во всяком случае, эти улочки-то он уж всяко знал куда как лучше.
В одиночку путь до дома отнимал не больше часа, и это учитывая, что по пути он заглянет в какую-нибудь лавчонку прикупить что на ужин. А если прибавить ходу, то можно было б и за три четверти часа доскакать, но, учитывая неширокий шаг девочки, бежать он не мог. Да и не ради скорости он затеял эту прогулку.