Мел слушал вполуха, думая все больше о своих магических несчастьях.
Что до цели их странствия, то до нее они добрались, не успел еще Эш и наполовину окончить свой рассказ, дело-то нехитрое — всего-то площадь Мелфара пересечь, ведь «Разбитое корыто» — едва ли не официальный трактир Керлендерского управления — располагался ровнехонько напротив милиции, делавшей ему добрую половину выручки даже несмотря на скидку для защитников закона. Тем более уж кого-кого, а этот трактир с его простой, но сытной пищей не грабили последние полвека так точно.
Пообедав за четверть часа, благо, тут-то своей порции, равно как и возможности расплатиться, ждать не приходилось, Мел, наполнив свой желудок говяжьим супом с лисичками да спагетти с курицей под сливочным соусом, оставил Эша с кофе и поспешил заняться не самой приятной миссией в своей жизни. Стоит отметить, что за все удовольствие, капитану пришлось оставить рубленый перье и две двушки. Иными словами, на сумму, истраченную в «Сливочном айсберге», он мог получить такой же обед порядка тридцати раз.
Оружейная, одна из старейших улиц города вне стен, получила свое название от Оружейной башни Старого города. Но так уж издревле, еще с королевских времен, повелось, что тут и правда селились по большей части люди, что имели дело в своей жизни с оружием. Улица, на которой старые, овеянные духом столетий дома перемежались новыми, на месте совсем уж истлевших под гнетом лет. Ну, а поскольку истлевали дома в разные эпохи, то и «новые» дома порой насчитывали уже сотню лет.
Сам капитан Хельм, старший сын в семье потомственных офицеров, уже не первое поколение служивших Городу, не был типичным солдафоном. Да иначе бы он и не пошел в милицию сразу же после войны Шорхеца1, а ведь там он даже орден какой-то получил. Вот только господин Хельм говорил Мелу, что мирные улицы куда как важнее побед и поражений в войнах.
Мел прошмыгнул под арку. По записям выходило, что жил капитан в 4 корпусе 15 дома по Оружейной улице. Мелирленс углубился в квартал. Тут, в старых районах, несмотря на то, что Мел и исходил Керлендер вдоль и поперек, найти нужный адрес порой представлялось задачкой нетривиальной даже для того, кто впитал эти мостовые с молоком матери. Настолько, насколько можно впитать булыжники с молоком.
Капитан очередной раз сверился с записями да почтовыми ящиками, осмотрелся в поисках кого из местных, кого мог бы поточнее расспросить, но так никого и не обнаружив, поплелся на пятый этаж. А надо сказать что тут, как назло, этажи оказались высокими, чай, не трущобы какие, а добротные офицерские квартиры. Так побегав с полгода, невольно полюбишь свои новостройки.
На стук ответили едва ли не сразу. Пусть у большинства и выходной, вовсе не значит, что люди должны сидеть по домам. Что до Мела, то последний и вовсе даже и думать об отдыхе не мог с тех пор, как погиб капитан.
На пороге в переднике и домашнем платье стояла вдова Корзак. Илинха Корзак. Мел и правда помнил ее. Только на похоронах решил, что ей за пятьдесят. У нее были золотые волосы, в которых появилось несколько седых прядей.
— Вы… на счет Хельма, — помрачнев, утвердила госпожа Корзак.
— Вы позволите? — оставив слова сочувствия, и так не раз, и не два произнесенные, обратился к женщине Мел.
— Проходите, — отступила в сторону, пропуская незваного гостя, хозяйка, — разувайтесь… шляпу тоже можете оставить здесь, этот крюк… он был для… он для офицерских шляп.
— Кто там, Ильха! — раздался старческий голос откуда-то из глубин длинного коридора. В полутьме показалось лицо старика.
— Всего лишь с работы Хельма, папа. Скоро будет суп.
— Суп, суп… вечно один суп… — прокряхтел старик, по доскам пола раскатисто ударила трость, хлопнула дверь.
— Хельм-старший… отец моего мужа. Он не помнит, что… простите.
Мел сглотнул подкативший комок. Пока шел, болтал с Эшем, искал эту квартиру, он старался не думать о том, как он будет просить эту женщину дать свое позволения осквернить могилу мужа потому, что сам недосмотрел.
— Проходите на кухню… вы не против, я… у меня пирожки сгорят.
— Да, как вам будет удобнее…
Женщина исчезла за поворотом коридора без окон. По обе стороны от него тянулись двери комнат, одна, другая, насчитал Мел всего пять — никакого сравнения с его собственной квартиркой пожарного. Должно быть, кто-то из предков капитана был не просто офицер, и если не генералом, то майором-то уж точно, может, даже тот старик, не желающий смириться с миром, в котором он пережил сына.