— Садитесь… вы ведь не на посту, — указав на резной старый стул за круглым столом, попыталась пошутить Ильха, — вы…ведь по тому делу, что вел Хельм?
— Да… — Мел прикусил губу, положил руку в карман с ордером, но тут же выдернул. — Я был помощником господина Хельма. Теперь я веду это дело.
— Знаете, я… я ведь знала, на что иду, — как будто и не отвечая на вопрос капитана, начала вдова. — Когда твой муж — милиционер, да еще и в Керлендере, известия о его кончине на посту ждешь каждый день. Но когда этот «каждый день» повторяется год за годом, уже как-то и не верится. Он ведь должен был выйти на пенсию еще два года назад, но говорил, что раз уж старик Корсен держится, то куда ему — мелкому сорванцу — на пенсию-то идти. Простите, я… если я как-то могу помочь, то все, что угодно.
— Госпожа. Мне необходимо получить ваше письменное разрешение на вскрытие могилы вашего мужа, — собрав всю волю в кулак, выпалил Мел. Пожалуй, это вышло слишком уж резко и холодно, но иначе бы он вовсе не смог.
— Вскрытие? — словно бы удивленная самим звучанием этого слова переспросила женщина, — вам ведь это нужно для дела…
— Да… мы… то есть я был халатен. Надо было проверить сразу, но я не уверен в том, что стало причиной его смерти. Думаю, это поможет установить его убийцу.
— Да… поможет… — каким — то совсем помертвевшим голосом пробормотала Ильха, — он был бы рад помочь.
— Вы… ведь напишите разрешение. По закону оно должно быть написано вашей рукой.
— Да. У вас ведь есть бумага и перо? У меня руки в муке… подождите, мне надо помыть…
Мел достал заготовленную гербовую бумагу управления, положил вечное перо на стол, сам сделав пару шагов в сторону, словно бы не желая нарушать горе этой женщины. Взглянул в окно.
И все же ради этого вида стоило изо дня в день подниматься на высокий пятый этаж. Окна обращены на запад да и дом на пригорке. Дальше шел плавный спуск к Лаурке. Открывался вид на Оружейную и Дозорную башни Старого города и башни университета между ними. А если взглянуть левее, то, кажется, между домами поблескивал купол храма Всемогущей Алхеры на одноименной площади. Небо не в пример настроению, царившему в этой квартире, даже очистилось от туч, а во дворе дети играли, кажется, в догонялки, хотя может, и просто носились друг за другом. Милая девушка в доме напротив на третьем этаже вешала на балконе белье. Сперва смутившись, заметив пристальный взгляд капитана Меллерса, как видно разглядела, что тот не одноглазый горбун, и мило улыбнулась.
В такие минуты Мел жалел, что не привык курить.
— Я написала… Проверьте, подходит ли, — раздалось из-за его спины. Госпожа Корзак вытерла нос.
Мел пробежался по документу. Ровные буквы и слова, словно бы вышедшие из-под пера заправского чиновника.
— Не придерешься, — только и смог резюмировать Мел.
— Я работала писарем до того, как родилась вторая дочь… — она сглотнула, — это ведь все?
— Боюсь, нет… Это не обязательно, но при вскрытии могилы должен присутствовать кто-то из близких родственников.
— Как скажете… вы ведь позволите подождать, — даже и не думая противиться, попросила Илинха.
И все же, несмотря на эту покорность судьбе, а быть может, как раз таки сама эта покорность лишь утвердила Мела в мысли, что нельзя позволить ей увидеть тело мужа спустя две декады в могиле.
— Это должны быть не обязательно вы, госпожа. Может, кто-то из детей.
— Н-нет… я.
— Я поеду! — раздался готовый сорваться на фальцет голос подростка от двери.
На пороге стоял такой же золотистый несоразмерно длинный мальчишка лет пятнадцати. Глаза у него были такие, словно бы он готов прямо тут прирезать эту скотину, причинившую его матери столько боли.
— Я поеду, мама, — уже тише, но куда тверже повторил Корзак, судя по всему, младший.
— Сколько тебе? — Мел ухватился за эту возможность уберечь вдову своего предшественника.
— Зимой будет пятнадцать, господин капитан.
— Что ж… я буду ждать в коридоре.
Уже на пороге Мела догнали слова хозяйки.
— Если не хотите причинять боли, господин капитан, не женитесь, лучше грешите в борделях.
Как бы Кетрин не была огорчена тем, что капитан, которого она и в дурном сне не решилась бы назвать «своим», столь стремительно удалился, семейная гордость просто не позволяла ей хоть одним глазом не взглянуть на парк, пусть даже ее никто об этом не просил. Кет не сказала бы, что проведя несколько декад в Астрале прошедшим летом, она так рвалась в него, как бывало в детстве. Но тут уж и правда «кто если не я».