Девушка свернула на совсем уж заросшую тропку, как раз присмотрев подходящую беседку, но лишь для того, чтобы смущенно промямлив «прошу прощения», и вовсе свернуть с тропы. Вероятно, те двое за беседкой, уверенные, что в столь ранний час Толто сюда-то уж точно никто не завернет, были смущены куда больше самой Кет.
Впрочем, ей ведь нужно было всего ничего — лишь отсутствие посторонних глаз на пару минут, а для этого вполне подошла и густая крона развесистого дуба, а еще не желавшего сбрасывать свои листья. Благодаря деревенскому детству по деревьям лазала она весьма сносно даже в юбке. Кожаный портфель отца, служивший ей еще со школы, она пристроила тут же на ветке, все одно вряд ли кто полезет за ним, даже если и найдет, а за гранью с ним будет, пожалуй, неудобно — потеряет еще чего доброго… И вот Ренс-младшая наконец, облокотившись о ствол, плотно закрыла глаза.
Мгновение за мгновением кора под ее пальцами теряла свою грубость и черствость. Она лишь ощущала тепло живого существа, но нет, ей нужно глубже. В омут с головой. Тьма под веками наполнилась светом. Сперва тусклым, но с каждым мгновением он становился все ярче, и вот эта тонкая кожица кажется уже стала ничем… Глаза ведьмы распахнулись.
Ренс с легкостью оттолкнулась от золотого векового ствола лишь для того, чтобы словно пушинка, сорванная с одуванчика, отдаться теплым ветрам мира за гранью. Мира, что полон света, мира, что соткан из света, да и сама она просвечивала.
Главным даром ее отца, брата и самой Кет было не прозрение мира духов, на это способны в сущности многие, хотя у большинства это не уживается с даром мага. Даже не воздействия на него, ведь треть, а то и больше магии напрямую завязано на обитателей незримого мира. Кетрин Ренс могла развоплощаться, не просто покидать свое тело, а оборачиваться живым духом, уходить за грань со всеми потрохами и даже одежкой. Что касается портфелей — с ними куда сложнее. Если утащить просто, то вернуть… словом лучше не рисковать библиотечными книгами, в этом месте едва заметными. Как видно, никто с большой любовью не зачитывался сухими параграфами «Знаков, значков и грамарий» Зельнеса. На фоне золотого дуба их и не различишь.
Кет коснулась земли. Правда, в этом месте «земля» хоть и плотная, но условность, через которую можно с легкостью провалиться. И все же с этим не стоило торопиться. Так, чего доброго, привыкнешь парить, что может создать некоторые проблемы в более материальном состоянии. С папой порой такое случалось, а как бы Кет не любила отца, такой же «не от мира сего» становиться не торопилась.
Словом, Кет направила свои стопы обратно, к стелам и камням старого кладбища, скрытых за золотом и серебром осеннего леса.
Вот только чем ближе она подходила, тем беспокойнее становилась атмосфера. Обычно кладбища в царстве Медии больше напоминали рыночную площадь в базарный день. Там и поговорить всегда есть с кем. Но не здесь. Что до знакомых, то ими Ренс обзаводиться не спешила, ей общения и в миру хватало, чтобы искать друзей среди усопших, но сейчас перемолвиться с каким-нибудь в меру беспокойным духом она была бы не прочь. Вот только было бы с кем.
Поминальные колонны серебрились былым блеском. Здесь, в Астрале, можно было увидеть даже те памятники, что давно забрал Якос-песочные часы2. Казалось, подожди еще мгновение, и по аллеи пройдет кто-то из Древних, когда-то основавших этот город. Но Кет чувствовала, что нет. Что уж говорить об обычной живности Астрала. Даже Лесочники, впадать в спячку которым, казалось, еще рано, куда-то попрятались.
И что-то настойчиво твердило, что ей тут не рады. Ну, строго говоря, навязываться она и не будет… лезть в прорубь, толком не разобравшись, что за щуки в ней обитают.
Вздохнув, Кет обернулась на восток. Коль уж она уже в Астрале, чего не срезать путь, все одно ведь ее бросили, так что лучше уж она отработает в «Горшочке» сегодня. Не говоря уж о том, что по ее лицу расплывалась улыбка от одной мысли о том, какое выражение лиц будет у девчонок, когда она появится на кухне. Конечно, куда эффектнее было бы явиться на чьем-нибудь столе, но без зарплаты сидеть как-то не хотелось. Особенно теперь, когда боги одни ведают, когда этот капитан ей вернет одолженные деньги. Если вообще вернет.
— Вы не простыли, господин капитан? — обеспокоенно осведомился рядовой Рукус Пласински, выходец из какой-то северной страны. Если Мел не ошибался — Прибала.