Впрочем, в этом месте Кет не могла и пару искр из пальцев высечь, что уж говорить о большем. Да что там, она и в астрал-то толком заглянуть не могла. Лишь постольку поскольку она видела его народонаселение безо всякой магии, но валварин предпочитали держаться от этого места подальше. Строго говоря, она и сама бы была рада. Слишком уж угнетали щиты — блокираторы магии того, кто привык, что магия свободно струится по жилам. Верно, если бы перед ней стоял выбор — десяток лет в подобном месте или почти верная смерть, девушка избрала бы последнее. Но ей ведь не десяток лет здесь сидеть, да и Розетт, как существу магическому, должно быть, и того хуже.
Пусть она и знала эту девочку первый день, но все одно Розетт казалась слишком уж вялой, съев хорошо если четверть и так небольшой порции риса с медом и молоком, спасибо Дул-Дул-Еле, расстарался, тут же уселась, подобрав коленки к подбородку, обратно на первый этаж двухуровневой тюремной кровати.
Кетрин окинула взглядом камеру.
Кроме деревянного, прибитого к полу стола, да так же плотно зафиксированных скамеек в камере имелась пара двухуровневых кроватей прижатых к обеим стенам, камеры, медный нужник да раковина. Хвала богам, господа милиционеры позаботились о минимальных средствах гигиены, как только это стало возможным. Вряд ли их коллеги из прошлого были так уж рады выносить ведра за постояльцами камер.
Главным же минусом являлось отсутствие одной из стен, той, что выходила на коридор. Ее роль пыталась исполнять решетка, но чрезмерная стройность прутьев лишала ее всех достоинств стены, кроме препятствия к перемещению, чего не скажешь о препятствии взглядам. Мел и так выбрал для своих заключенных дев первую камеру подле сторожки караульного, которого наставил проявлять к девам максимум такта и заботы, и, хвала богам, в камере напротив никого не было. Что же до следующей, то на ту пару типов, по-видимому, угодивших сюда то ли за пьянство, то ли за драку, опять же пьяную, то им Кет подарила столько ласковых взглядов, что у бедняг не возникло и тени желания разглядывать своих необычных соседок.
Наконец, с глухим стуком поставив тарелку на стол, Кет встала и, подойдя к прутьям, обратилась к караульному.
— Господин сержант, не хочу вас больше дергать, но не могли бы вы выполнить еще одну маленькую просьбу?
— Да?… — казалось, сержант, старший из не офицерских чинов милиции, решивший самолично последить за столь особенными гостями, задремал над книжкой, кажется, томиком стихов, но стоило ему осознать, кто его зовет, тут же придал себе подчеркнуто бодрый вид, — да, что будет вам угодно, госпожа?
— Каша была и правда вкусной. Благодарю. Но не могли бы вы раздобыть ткани. Не обязательно простыню, может, даже лучше что-то поплотнее, — девушка бросила задумчивый взгляд на кровать, — хм, думаю, метра три длиной и полтора в высоту.
— Вы мерзнете, госпожа Ренс? — осторожно осведомился сержант, проследив взгляд девушки.
— Увидите. Поверьте, я не собираюсь делать ничего, за что вам придется краснеть перед начальством.
— Но…
— Прошу, — Кет одарила милиционера самым проникновенным из своих взглядов.
Тот оглянулся по сторонам, как будто бы в поисках спасения, но никого, кто бы мог ему помочь, тут не нашлось. Тем более, капитан Мел ведь просил исполнять просьбы этой девушки, и хоть он и не был его непосредственным начальником — все одно он офицер, к тому же близок к самому комиссару. Так что все, что он мог сделать, так это пробормотать:
— Хорошо, посмотрю что можно сделать.
— Благодарю.
Не прошло и получаса как пара рядовых, отправленных сержантом, явились с плотным отрезом ткани с тиснением темного красного цвета. Судя по рюши на каемке — занавески.
— Сами понимаете, простынками мы тут не богаты, госпожа Ренс.
— Нет, нет, что вы. Лучше и быть не может, — тут же выразила свое восхищение ведьмочка, — давайте скорее сюда.
Получив занавеску, Кет принялась споро привязывать ее углы к верхней кровати, так что нижняя, та на которой сидела Розетт, была полностью скрыта.
— Госпожа, — наконец не выдержал сержант, — вы ведь должны понимать… это тюремная камера и решетки… тут не случайны.
— Я понимаю вас, господин, — Кетрин медленно обернулась к говорившему, — но поймите и вы меня. Я Кетрин Ренс, и я вам обещаю, я не попытаюсь бежать или еще каким-то образом поставить вас в положение, в котором вы бы нарушили вашу присягу. Не будь я Ренс.