— Утречка, Втри, можно, я тут немного полежу? — скорее для приличия, чем рассчитывая получить какой-либо ответ, поздоровалась Кет, тут же примостив голову на плече подруги.
— Так тебе все же удалось сбежать? — опустив приветствие, без особого интереса поинтересовалась Втри, не отрывая взгляда от конспекта, судя по подчеркнуто-аккуратному с множеством лишних завитушек почерку с примесью энгельских букв, принадлежавшему Майку.
— Сбегать из тюрем это по твоей части… меня разбудили и вышвырнули, только что пинок… — девушка сладко зевнула, устраиваясь поудобнее на плече подруги, — не дали.
— Дашь конспект свой скатать… а то тут словно дракон кучу наложил…
— Если не устраивает, верни, — возмутился праведным энгельским гневом владелец тетради.
— Скорее ты вылетишь на свой островок, — все так же не отрываясь от конспекта, пригрозила Втри.
— Уж кто бы говорил…
— Постой, она ведь и правда может, — вклинился в разговор Шус.
Впрочем, вслушиваться в разговор Кетрин не стала, утопая все глубже в тепле бархата форменного сюртука. И как так могло выйти, что все те, кого она может назвать друзьями в своей группе — понаехали боги одни ведают откуда?
Так прошло еще минут пять вялых возмущений студентов, так жалевших о потерянных часах сна, да задававшихся вопросом, могут ли они уже разойтись или все же стоит ждать. Но уйти никто так и не решился. Пока же они собирались, наконец появился запыхавшийся молодой человек, и сам вполне готовый сойти за студента с ключом в руках. Студенты попереглядывались и все же последовали в аудиторию, так что у Кет просто не оставалось иного выбора, кроме как поплестись вслед за всеми хотя бы потому, что ее подушка покинула подоконник.
Как следовало из слов этого молодого человека, господина Хользема, подло подкараулив, сразила простуда. Так что пока профессор оправляется от этого тяжкого удара, лекции им будут замещать, чем, собственно, этот молодой человек и занялся, выяснив на каком месте они в прошлый раз остановились. Впрочем, дальше Кетрин едва ли слушала лекцию, по понятным причинам у нее при себе не только не было тетради, она и одета-то была не по форме, за что вполне можно и нагоняй схлопотать, но слишком уж она торопилась в класс, чтобы еще заходить домой за одеждой. Хотя перед следующей парой все же стоит сбегать — переодеться. Ну а пока можно и поспать, благо, за пять лет в школе Ренс-младшая в совершенстве изучила искусство сна, положив голову на ладонь руки, упертой в парту.
Так, в полудреме прошел первый час новой декады, благо закончив тему замещающий преподаватель отпустил их минут на пять раньше, так что у Кет оставалось целых двадцать пять минут, что бы вернуться в свою комнату и надеть форму, дабы на следующей лекции выглядить как студентка кафедры практической магии, а не случайная бродяжка, заглянувшая послушать о высшем счете, глаза б ее его не видели.
После заслуженного выходного в виде восьми часов здорового сна капитан Меллерс вновь вернулся на службу. Как ни крути, а винить в том, что свои законные выходные он потратил на службу, Мелу было некого. Он и не жаловался. И все же работа без отдыха начала порядком изматывать. Скажем, этим утром капитан в течении минут пяти пялился на ручку дверцы гордижанса, и мог бы продолжить в том же духе еще с пару десятков, если бы его не растолкала толстуха, решившая выбраться наружу.
Первым делом, даже не заходя в кабинет, капитан направился к своим заключенным. Вот только за ночь их поголовье уменьшилось наполовину. О Кетрин напоминала лишь лишняя кружка в камере. Сколько разъяснил дежурный рядовой, ни свет ни заря заявился господин Корсен, приказав освободить госпожу Ренс из-под ареста. «Ну, а они-то что? Они люди подневольные». В ответ Мелу только что и оставалось, так это заверить рядового в том, что все в порядке, после чего он все же зашел в камеру к Розетт.
Девочка сидела на кровати, за пологом, сооруженным Кетрин, поджав ноги к груди, совсем так же, как в ту первую ночь, когда он увидел ее в первый раз. На вошедшего она взглянула, лишь когда капитан обратился к девочке.
— Ты как… не сильно скучаешь?
— Нет.
— Я еще зайду… ты слушай, я…, - капитан хотел сказать, что приложит все усилия, чтобы вытащить девочку отсюда, будь она хоть трижды гомункул, но понял, что это совсем не те слова, — я вытащу тебя отсюда.