Мюррей не отвел глаз, через миазмы бурбона он помнил, что на борту самолета до того, как возникли проблемы, Райдербейт пообещал, что они еще вернутся к разговору о «деловом предложении». «Что известно этому человеку? – спрашивал себя Мюррей. – Как много ему рассказал Финлейсон?» Предположим, Финлейсон рассказал ему все, все, что он сам узнал от Пола, насколько в этом случае можно довериться Райдербейту?
Мюррей был слишком сонным, чтобы его это могло волновать. Нет-Входа снова заснул, а Райдербейт продолжал потчевать Жаки рассказами о своих приключениях. На этот раз речь шла о Южной Америке, где он работал змееловом. Если бы Мюррей был более бдителен, он бы заметил тревожные сигналы в темных, задумчивых глазах Жаклин. Они выражали не просто неприязнь по отношению к родезийцу, но глубокую бескомпромиссную ненависть. А Райдербейт, оставив в бутылке меньше двух дюймов бурбона, казалось, был совершенно равнодушен к ее реакции. Может быть, сознание того, что она – Дочь Легиона, ослепило его? Но Жаки не забыла грубой угрозы выпороть ее и не собиралась позволить забыть это и Райдербейту.
– Я продавал их по два доллара за штуку, – рассказывал он ей, – платили не за шкуру, а за мясо, которое шло на консервированные деликатесы. Я подкрадывался сзади к этим маленьким тварям, хватал за хвост, а потом бил, как кнутом, об камни так, что у них отлетали головы.
– Могу я задать вам один вопрос, мистер Райдербейт? – прервала его Жаки Конквест.
– Все, что захочешь, дорогая, если только это не «тсс-тсс» информация для старины Максвелла.
Жаки затушила сигарету, которую только что прикурила, и по ее напряженному взгляду Мюррей понял, что вот-вот что-то произойдет.
– Мистер Райдербейт...
– Для друзей – Сэмми, дорогая, – родезиец осушил стакан, все еще ничего не замечая.
– Мистер Райдербейт, вы садист?
Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал опасно мягким тоном:
– Я не знаю, миссис Конквест, может, вы скажете?
– Перестаньте, хватит, – вмешался Мюррей, но Жаки не обратила на него внимания.
– Если вы не садист, значит вы – патологический лжец. Мне кажется, таких, как вы, называют психотиками. А каково ваше мнение?
– Перестаньте, хватит уже! – снова сказал Мюррей, чувствуя себя неуместным британцем.
– Не вмешивайся, – все тем же мягким тоном сказал Райдербейт. – Это касается только меня и леди.
Очень неторопливо он вылил себе в стакан все, что оставалось в бутылке, и несколько секунд сощурившись разглядывал темно-золотую жидкость, его голова была наполовину повернута к девушке, будто он ждал, что она еще скажет. Потом мягким взмахом руки Райдербейт выплеснул содержимое стакана ей в лицо.
Жаки тихо вскрикнула, и Мюррей ударил Райдербейта через стол. Он сильно ударил его по носу и губам и почувствовал, как треснула кожа на костяшках кулака; потом еще раз в левый глаз. Когда он взглянул на мокрое лицо Жаки, бледное и злое, его охватило бесконтрольное бешенство. Выскочив из-за стола, Мюррей попытался еще раз ударить Райдербейта – финальный удар в челюсть, чтобы заткнуть пьяное быдло, но вместо этого перед ним замаячила худая фигура Джонса, и что-то столкнулось с его головой, пронзая череп кинжальной болью. Мюррей отключился.
Придя в себя, он увидел перед собой смешение ног, – ножки стульев, ноги в брюках, ноги в черных замшевых ботинках. Мюррей начал подниматься, хватаясь за столик, что-то бормоча под нос и волнуясь о девушке, и в этот момент кто-то снова ударил его. Низкий, подлый, хорошо рассчитанный удар воскресил в памяти Мюррея Райдербейта и его сломанную экспертом по каратэ Максвеллом челюсть.
В этот раз на то, чтобы встать на ноги, у него ушло гораздо больше времени. Он моргал, пытаясь что-нибудь увидеть сквозь пелену крови. Ему помогли пройти несколько шагов мимо ряда вонючих баков с пищей, после чего он проблевался через деревянный парапет в выгребную яму, полную пузырящегося месива, напоминающего влажную, черную кожу в прыщах. Мюррей блевал, и ему казалось, что он слышит, как лопаются эти мерзкие пузыри. Он понятия не имел о том, как долго он там оставался. Наконец, моргая и качаясь, он встал. «Вот до чего доводит рыцарство», – подумал Мюррей. Когда все кончилось, он осознал, что миссис Жаки Конквест исчезла.
Ему кто-то помогал медленно подниматься по ступенькам, но он не мог точно разобрать, кто же это был. Кое-что он видел действительно четко. Он прошел мимо кипящих баков с едой и увидел гиббона на цепи, сидящего верхом на очень худой кошке. Гиббон украдкой посмотрел на Мюррея яркими бусинками глаз, словно понимая, что занят тем, чего не следует делать.
Мюррею помогли подняться по ступенькам, провели в каменную комнату и усадили на кровать. Это была низкая двуспальная кровать, накрытая одной серой простыней, с натянутой москитной сеткой с такими дырами, что в них могла пролезть здоровая крыса. Стены были обшарпанными, в комнате стояло биде, а в углу под полуоткрытым окном – огромное кресло.
В кресле сидел мужчина. Дверь закрылась, Мюррей поднял глаза и, увидев Нет-Входа Джонса, догадался, что именно он помогал ему подниматься по ступенькам. Мюррей снова посмотрел на человека в кресле. Это был Райдербейт, но теперь он выглядел немного иначе. Сатанинские, тонкие черты лица исчезли, одна половина лица распухла и приобрела оттенок сливы.
– Привет, солдат! Как себя чувствуешь?
– Прекрасно. А ты выглядишь неважно.
Райдербейт выдавил однобокую улыбку:
– На себя посмотри!
– Есть что-нибудь выпить? – спросил Мюррей. – Что-нибудь быстро приводящее в чувство?
На кровать рядом с ним плюхнулась фляжка.
– Угощайся. Коньяк с виски – не самая лучшая комбинация, но это должно помочь.
Мюррей сделал только один глоток и тут же был вынужден отойти к биде. Когда он вернулся к кровати, ему стало немного полегче.
– Знаете, там внизу, в кухне, обезьяна трахает кошку. Серьезно. Я сам видел.