– Непредвзятый?
Мюррей кивнул:
– Скажем так, нам не нужна история, поданная из официальных источников. Ты понимаешь, о чем я?
Сержант засомневался:
– Мюррей, без официального разрешения действительно трудно провернуть это дело.
– У вас есть джип?
– О, на поле их полно. Но...
– А снаряжение?
– И это тоже. Только я не могу обойти начальство и впустить вас и фотографов на поле без разрешения. То есть это нереально. Меня посадят за решетку.
– Тур по периметру в комендантский час, Дон, в 10.30 в воскресенье вечером. С официальным разрешением?
– Так положено, – парень отхлебнул пиво, он начинал нервничать.
– А оружие? Обычно у вас М-16? Они будут и у нас, верно?
– О, конечно! Если вы безоружные будете прогуливаться по периметру, это будет очень подозрительно. Только мне нужно разрешение.
Мюррей кивнул, и они молча допили пиво. Вдруг Вейс спросил:
– Вы что-то говорили о деньгах, да?
– Говорил.
– Хорошо. Сколько?
– Мне не нужен официальный тур, Дон. Только ты, я и два моих фотографа. Без всяких разрешений.
Сержант вскинул голову:
– Так какая же цена?
– А теперь подожди минутку. Это не взятка. Я просто хочу, чтобы ты сделал нам одолжение. Если все сработает и материал напечатают, мы с радостью тебе заплатим. Анонимно, конечно же. Ты получишь справедливое вознаграждение. Ну, так как?
Сержант Вейс откинулся на стуле и натянуто улыбнулся:
– Я бы хотел взглянуть на ваши деньги, сэр. То есть, Мюррей, я хочу сказать, что никогда не играю в покер вслепую, даже с друзьями.
Мюррей передал ему под столом конверт с двумя пятидесятидолларовыми купюрами.
– Спрячь это в носок на черный день, Дон. Мои издатели хорошо платят, – он встал. – Увидимся в воскресенье вечером у столовой АТСО-3.
Вейс кивнул, одновременно вскрывая конверт:
– Значит, в 22.00, – начал он и, запнувшись, добавил, увидев деньги у себя на коленях: – Ух ты! – у сержанта отвисла челюсть, и он куда-то убрал их под столом. – Эй, может, выпьем еще по одной, Мюррей?
Мюррей, улыбаясь, наблюдал за Вейсом:
– Да, Дон, думаю, можно.
Следующий день. Полдень.
В кафе-мороженое сидели обычные субботние посетители: прилизанные вьетнамские юноши с длинными волосами, уверенные в том, что им не грозит немедленный призыв. Они лениво нажимали клавиши музыкального автомата и потягивали охлажденный кофе.
Мюррей встретился с Жаки Конквест за столиком у задней стены, подальше от закрытых сеткой окон. На ней была широкополая шляпа и огромные солнцезащитные очки. Жаклин сидела, склонившись над нетронутым шоколадным мороженым, и Мюррей не сразу ее узнал.
– У меня мало времени. Через десять минут я встречаюсь с Максвеллом в «Маджестик», – она говорила быстро, лицо под очками ничего не выражало.
– Все идет нормально? – обеспокоенно спросил Мюррей.
– Ничего не изменилось. Разве что Максвелл завтра дежурит на Тан Сон Нхут.
– Что, черт возьми, это значит?
Она пожала плечами:
– Он мне не сказал. Ты знаешь, он мало со мной разговаривает. Но это большой аэродром.
– Достаточно большой для вас двоих?
– А почему нет? У меня там работа, и завтра вечером я задержусь по работе в офисе Грина. К понедельнику, к утру, надо подготовить кое-какие бумаги для Вашингтона.
– А Грин?
– Он собирается на званый ужин в американском посольстве. Говорят, там будет премьер-министр и несколько послов. Насколько я знаю генерала, до полуночи он не вернется.
– Вернется, когда прозвучит тревога, и очень быстро! Все будет, как договорились, да?
Жаклин взглянула на Мюррея и неожиданно улыбнулась:
– Ну конечно! Ты ведь не считаешь, что я вдруг передумаю?
Он взял ее руку в свои. За последние десять дней они виделись лишь дважды, мельком, в людных местах.
– Ты точно знаешь, что должна сделать? – спросил Мюррей, сжимая ее руку.
– Мне повторить еще раз? – вздохнула Жаклин.
– В последний раз.
– Без двадцати одиннадцать я звоню в АТСО-комплекс в комнату охраны военизированной полиции и спрашиваю тебя. Если все в порядке, я говорю тебе: «вечер-сюрприз продолжается». Если что-нибудь не так – изменилось расписание или отменили вылет, – я говорю, что вечер закончен.
– И если вечер продолжается?
– Я отключаю все телексы и телефоны в офисе и без четверти одиннадцать подаю сигнал тревоги. Потом еду к «Карибоу». А как у вас? Без проблем?
– Пока да. Райдербейт и Джонс делают нон-стоп домашнюю работу, карты, азимуты, метеотаблицы, спецснаряжение – такое впечатление, что они готовятся к полету на Луну. Что бы ты ни говорила о Райдербейте, он профессионал.
– А этот американский сержант?
– С ним все в порядке, – помолчав, сказал Мюррей. – Он молодой, зеленый, но сделает все, как надо.
– А что, если он передумает и не захочет даже ради пяти тысяч рисковать получить срок в три года в военной тюрьме?
– Тогда я буду вынужден сказать тебе, что вечер окончен. Потом мы встретимся и утопим нашу печаль в вине. Запомни, если сержант Вейс выйдет из игры, мы все равно останемся чистыми. Мы ничего не потеряем, кроме денег.
– Кроме денег, – повторила Жаклин. – Семь миллионов новых франков, – она встала: – Я должна идти. Увидимся завтра в 11.00 на «Карибоу».
– На «Карибоу», – сказал Мюррей, наклонился вперед и быстро поцеловал ее в губы.
– Au revoir, Мюррей.
Он посмотрел, как Жаклин быстро прошла через группу щеголеватых вьетнамцев (поля ее шляпы раскачивались над их головами) и вышла на улицу, где двое американцев с грустью посмотрели ей вслед.
Шоколадное мороженое так и осталось нетронутым.
Воскресенье, 21.00. Площадь Бринкс, Сайгон.
Оливково-серый военный автобус с сетками на окнах выехал точно по расписанию. Через каждый час он выезжал на пятнадцатиминутный маршрут на аэродром Тан Сон Нхут. Среди дюжины, или около того, пассажиров – с виду все были американцы и все в военной форме – было трое мужчин в свеженькой полевой форме, начищенных ботинках и без видимого багажа. Они вошли в автобус порознь и расселись по разным местам. Двое из них делали вид, что дремлют, третий читал «Таймс».
Автобус сделал несколько остановок, входили и выходили пассажиры. Маршрут бесплатный и, соответственно, не было никаких проверок. Только у ворот на аэродром маленький, угрюмый вьетнамец из военизированной полиции заглянул в салон проверить, нет ли там его соотечественников. Американские полицейские пропустили их на территорию, даже не разглядывая. Обычно только такси и частные машины удостаивались их испытующих взглядов. Большинство пассажиров вышло у главного военного терминала. Конечная остановка, через полторы мили от терминала – АТСО-3, и на этот отрезок пути, кроме сонного негра, пожилого уоррент-офицера[43], Мюррея, Райдербейта и Нет-Входа, в автобусе никого не осталось.
Вся троица жутко вспотела – под легкой тропической формой у них были двойные спасательные наборы «Эйр Америка», в которые входили: сухой шоколад, бульонные кубики, соль, таблетки для очистки воды, магнитный компас, леска, сигнальные ракеты фонарик, туалетная бумага, нитка с иголкой, ножовка и аптечка с бензедрином, морфием и кремом от солнечных ожогов. Перед поездкой каждый из них принял по таблетке бензедрина, и теперь, когда автобус подъезжал к АТСО-3, они чувствовали приятное успокоение.
У Нет-Входа, помимо всего прочего, были подробнейшие карты ВВС США всего Индокитайского полуострова от самой южной точки Меконга до границ Бирмы и Китая. И у каждого в глубоких карманах брюк было по четыре обоймы патронов тридцатого калибра к М-16. У Райдербейта кроме того были две гранаты с трехсекундным запалом.
Навесы, грязь и металлические дороги, угольные ящики и цистерны с горючим – такова была территория АТСО-3. Единственным хорошо освещенным зданием была столовая. Ровно в 9.55 Мюррей вышел из автобуса и направился к столовой, двое других шли в нескольких ярдах сзади. Вейс уже был там, его черно-белый шлем лежал перед ним на столике, а М-16 болтался на спинке стула. Увидев Мюррея, он быстро вскочил на ноги, но не улыбнулся: