Читая записи заседаний Первой Думы, невольно вспоминаешь, что писала мадам де Сталь о французском Учредительном Собрании (Assemblée Constituante): «C’etait donс le plus pénible des spectacles intellectuels que de voir les bienfaits de la liberté civile mis sous la sauvegarde d’une liberté politique sans mesure et sans force»14. Первое российское народное представительство не только не было в состоянии защищать гражданские свободы, прежде всего необходимые России, оно с самого начала готовилось нарушить принципы гражданских свобод в отношении значительной группы населения, т. е. землевладельцев.
Правительство твердо решило не уступать Думе по двум вопросам. Оно считало невозможным согласиться на решение аграрной проблемы путем экспроприации поместий и на переход от дуалистической конституции к парламентскому строю. Все члены правительства были совершенно согласны по этим двум пунктам: как те из них, кто, подобно Ширинскому-Шихматову и Стишинскому, вообще отвергали конституционный строй, так и те, кто, как Коковцов и Столыпин, были совершенно готовы пойти навстречу либеральным течениям в рамках новых основных законов
15. Разногласия между Думой и правительством по принципиальным вопросам не обязательно должны были повести к открытому конфликту, поскольку решение этих вопросов не требовалось немедленно. Если бы Дума поначалу удовлетворилась проведением в жизнь, совместно с правительством, тех реформ, которые можно было осуществить в рамках основных законов, столкновения и не вышло бы. Но Дума ни в коем случае и никоим образом не хотела сотрудничать с правительством. Она даже отказалась полностью одобрить чрезвычайный кредит в 50 миллионов рублей, который правительство считало необходимым, чтобы смягчить последствия неурожая 1905 года, и понизила его до бесспорно недостаточной суммы в 15 миллионов рублей. В пояснении своего решения Дума указывала, что министерство внутренних дел располагает деньгами, которые оно тратит на бесполезные и даже вредные цели, как например на содержание полиции. Министерство преспокойно может использовать эти деньги для помощи голодающим областям, а следовательно ему и не нужны никакие дальнейшие кредиты. А что было противозаконно и даже противоречило специфическому предписанию конституции употреблять деньги, предназначенные государственным бюджетом на определенную цель, для какого-либо иного назначения, — об этом Дума не могла не знать; следовательно ее решение можно понимать только как обструкцию. Принципиальный отказ Думы сотрудничать с правительством, конечно, делал в конце концов неизбежным конфликт между ними; однако и из этого не вытекала непосредственно необходимость распустить Думу, поскольку какое-то время можно править страной и без новых законов и со старым бюджетом.