В Японии первичным издавна было разграничение знаменательных и служебных «слов», которые до конца XIX в. даже именовались разными терминами. В XVIII в. была построена собственная классификация частей речи, основанная в отношении знаменательных единиц прежде всего на противопоставлении имени и глагола; глагол в свою очередь делился на два класса: собственно глаголы и класс, обычно именуемый в европейской японистике классом «предикативных прилагательных», обладающих особым спряжением и особой семантикой (при тех же, что и глаголы, синтаксических свойствах). Классификация также была менее детальна, чем европейская, и отличалась от нее признаком, который можно назвать многоуровневостью. В Европе все части речи от имени до предлога выделялись как бы одновременно, а в Японии сначала выделялись знаменательные и служебные единицы, затем знаменательные делились на имена и глаголы, затем глаголы — на собственно глаголы и «предикативные прилагательные». После европеизации классификация стала детальнее за счет выделения наречий, местоимений и т. д., но основные ее признаки, включая многоуровневость, сохранились.
Наконец, в Китае, где не сочиняли грамматик, классификаций по частям речи не было, за исключением выделения «полных» и «пустых» слов. Это связано с особенностями строя китайского языка, где нет словоизменения, а синтаксически большинство слов может выступать в самых различных позициях. Вопрос о частях речи представляет огромные трудности и для европейских китаистов, подходящих к этому языку с привычными критериями.
Итак, большинству традиций свойственно было выделять части речи, обращая в той или иной степени внимание на два базовых различия: знаменательных и служебных слов, а среди знаменательных слов — имени и глагола. Выделение же таких сейчас для нас привычных частей речи, как прилагательное, наречие, местоимение, — особенность европейской традиции, в некоторых случаях весьма поздняя.
Наконец, кратко надо сказать о синтаксических исследованиях. Они чаще отсутствовали, как это было в Китае и Японии (синтаксис там сложился уже после европеизации), либо были менее развиты, чем морфологические. В частности, в Европе, хотя еще в античности появилась специальная книга по синтаксису Аполлония Дискола, были разработаны лишь некоторые синтаксические проблемы, прежде всего типов согласования и управления в связи с ошибками в употреблении тех или иных грамматических форм. Члены предложения у Аполлония еще не отграничивались от частей речи. Окончательная разработка традиционных синтаксических категорий и терминов произошла лишь в позднее средневековье. Ее начали модисты, а в основном закончили грамматисты XVI в.
Наиболее развитая синтаксическая концепция существовала в арабской традиции, хотя границы между синтаксисом и морфологией там проводили не совсем так, как это привычно для нас; в частности, к синтаксису относили и изучение окончаний слов (морфология ограничивалась корнем и огласовками). В основном арабский синтаксис изучал употребление в предложении тех или иных грамматических форм, в частности, форм падежей и наклонений. Здесь была выработана достаточно сложная методика.
Говоря о лингвистических традициях в целом, следует сказать, что в их рамках было очень много сделано для изучения языков, многое из того, что существует в современной науке о языке, прямо восходит к традициям многовековой давности. Прежде всего, конечно, на развитие языкознания влияла европейская традиция, из которой непосредственно выросло научное языкознание. Однако и другие традиции оказали на лингвистику некоторое воздействие, а многое из их арсенала еще может быть использовано лингвистикой в будущем. Кроме того, изучение общего и различного в традициях позволяет более четко разграничить общелингвистические свойства и типологические особенности отдельных, в первую очередь европейских языков. Сложившаяся в Европе лингвистика не всегда разграничивала то и другое, что может приводить к неадекватности в описании языков, далеких по строю от европейских. Такие разграничения, влияющие на развитие лингвистической теории, становятся яснее, если наблюдать за тем, как описывают языки иные традиции.