8. Кризис восьмидесятых годов XIV в. и крещение Литвы
а. Возобновление русского политического влияния на литовскую историю
По смерти Ольгерда великим князем Литовским стал его старший сын от второй жены Ягайло (Jogaila). Это означало, что православные сыновья от первой жены Ольгерда были окончательно устранены из ближайшего к правителю круга Гедиминовичей. Желая смягчить возможное неудовольствие, Ягайло письменно подтвердил их право на земельные владения (однако дал это право не всем претендентам). Этот шаг великого князя, раздвигающий рамки соглашения Ольгерда и Кейстута от 1345 г., юридически оформил превращение Литвы в конгломерат разделенных вотчинных владений, но не устранил противоречий между отдельными группами Гедиминовичей – особенно между язычниками и православными. Полоцкий князь Андрей прекратил борьбу против Ливонского ордена и зимой 1377 – 1378 г. отбыл во Псков. Псковичи избрали его своим князем, а Ливонский орден пообещал поддержку.
Несогласием старших братьев Ягайло было усугублено ослабление литовских позиций на Руси после победы Москвы над Тверью в 1375 г. (от литовского «присутствия» избавились Новосиль и Смоленск). Андрей явно стремился воспользоваться затруднениями Великого княжества Литовского для создания локального политического центра русских земель. В первой половине 1378 г. его благосклонно принял Новгород, а в середине того же года – великий князь Московский Дмитрий. Московитяне, не скрывавшие желания сбросить татарское иго, в августе 1378 г. разбили татарское войско на р. Воже. В битве на Воже участвовал и Андрей, оставшийся в Москве на длительное время. Его деятельность была на руку Дмитрию Московскому.
В феврале 1378 г. умер митрополит Алексий. Для Киприана формально открылась дорога в Москву, но Дмитрий медлил с признанием Киприана. После горячих споров в Константинополе зимой 1379–1380 г. Киприан остался лишь митрополитом православных Литвы. Литовская дипломатия частично отыгралась в Новгороде: стремясь к сохранению нейтралитета, новгородцы в начале 1379 г. призвали Юрия Наримонтовича. Однако главные события складывались в пользу Москвы. Зимой 1379–1380 г. ее войска, вторгшиеся на восточную окраину Великого княжества Литовского, взяли Брянск и Трубчевск, а также разорили Стародубскую землю. Брянский князь Дмитрий перешел на сторону Москвы и /149/ отступил вместе с ее войском, возвращавшимся домой. Этого Ольгердова сына Дмитрий Московский встретил еще радушнее, чем Андрея, поручив ему управление Переяславлем. Андрея и Дмитрия поддержал их брат, киевский князь Владимир. До поры исправный политический механизм династии Гедиминовичей оказался на пороге кризиса, – и куда более значительного, чем во времена, последовавшие за смертью Гедимина: с приходом к власти в центре нового поколения язычников отверженные периферийные православные становились выразителями локальных интересов своих русских провинций.
У Москвы еще не доставало сил на то, чтобы оторвать Брянск и Полоцк от Великого княжества Литовского, однако не прервались связи этих земель с их находящимися в Москве князьями. Литва, испытывавшая постоянное давление Тевтонского ордена, не могла этому помешать. Ягайло в поисках выхода сблизился с Золотой Ордой, которая также искала союзников против непокорной Руси. Союз литовцев и татар стал естественным следствием возвышения Москвы. Золотоордынский хан Мамай договорился с Ягайло о совместном большом походе против великого Московского княжества в конце лета – начале осени 1380 г.
Для русских не было тайной готовящееся вторжение татар и литовцев. Князю Дмитрию удалось собрать почти все силы Северо-Восточной Руси. При активной поддержке Церкви оборонительная кампания превратилась в освободительную войну. Соединенные русские силы преодолели Дон в верхнем течении и на Куликовом поле сразились с татарским войском. Умелый маневр не позволил соединиться литовским и татарским войскам: Ягайло оказался на расстоянии дневного перехода от места битвы. В сражении, произошедшем 8 сентября, русские одержали историческую победу. Ягайло удалось нанести удар по по арьергарду уходящего русского войска и захватить обильную добычу, но это был несущественный успех. Моральный эффект Куликовской победы был огромен, князь Московский обрел имя Дмитрия Донского.
Русь, еще целое столетие вынужденная терпеть татарское иго, вновь заявила о себе как субъект всемирной истории. Московское великое княжество стало бесспорным гегемоном и объединителем Руси. Ягайловы братья Андрей и Дмитрий сражались на стороне русских против союзников Литвы (их мнение многое решило при обсуждении плана переправы через Дон). Хотя полочане в Куликовской битве не участвовали, однако победа Дмитрия Донского повлияла не только на них, но и на настроения жителей других /150/ русских земель Великого княжества Литовского. С этими настроениями Вильнюсу отныне приходилось считаться в значительно большей степени, чем раньше. Однако частичная победа литовского войска в заключительной фазе Куликовской битвы несколько приостановила династический кризис Гедиминовичей. В 1381 г. Ягайло отдал Полоцк своему брату Скиргайло. Полочане вскоре восстали против него, однако главной причиной восстания была не прочная связь с Андреем, а местная традиция: они не желали князя-язычника, поэтому более ориентировались не на Москву, а на Ливонский орден. Скиргайло осадил Полоцк, но осада затянулась. Из Новгорода должен был выехать Юрий Наримонтович, и в 1381 г. эта республика заключила договор с великим князем Московским. В том же году Дмитрий Донской признал митрополитом Киприана, но теперь этот компромисс мало что значил для Литвы: после Куликовской битвы Киприан в самом лучшем случае мог быть лишь нейтральным.
Положение Литвы облегчилось во второй половине 1382 г.: в августе золотоордынский хан Тохтамыш внезапным ударом взял Москву и сжег ее. Дмитрий Донской вновь был вынужден признать главенство Золотой Орды. Примечательно, что при обороне Москвы пал внук Ольгерда Астей. Это поражение Дмитрия Донского надолго замедлило движение Руси к освобождению, а Москва перестала быть опорой православных Гедиминовичей. Установилось прежнее равновесие, возникшее после битвы при Любутске в 1372 г.
Соседство огромной Руси и сильной самостоятельной Литвы объективно делало их историческими антагонистами. Созданная за счет русских земель, Литовская держава была единственным гарантом безопасности литовского народа перед лицом могучего соседа. В 1380 г. Литва исполнила в русской истории роль, которую Русь сыграла в литовской истории в 1131 г. Но был и другой аспект: экспансия Литвы грозила втянуть немногочисленную литовскую народность в водоворот исторического развития Руси. Поэтому литовцы должны быть благодарны Дмитрию Донскому, как англичане – Жанне д'Арк. Конечно, возвышение Руси таило опасность для литовской державы, но лишь в отдаленной перспективе. Не умаляя исторического значения и эффекта Куликовской битвы, надо признать, что этой победы Руси оказалось недостаточно для устранения Литвы с занятых ею русских земель. Для русской народности они оказались утеряны навсегда, ибо тут сложились условия для развития самостоятельного восточно-славян- /151/ ского этноса. Это была историческая обида, нанесенная Литвою России, и историческая заслуга Литвы перед будущими украинской и белорусской народностями.