Когда в 40-е годы в Австралии началась механизация сельского хозяйства, многие конные заводы ликвидировали, а лошадей просто выпустили на волю.
Лошади появились на севере Африки, в Египте давно. Но долгое время ни одна лошадь не ступала на африканскую землю южнее Сахары, если не считать немногочисленные одичавшие табуны, например в Намибии, происхождение которых довольно загадочно и пока не исследовано. Осваивать тропическую и субтропическую Африку на лошадях было затруднительно прежде всего из-за мухи цеце, от укусов которой тяжело болеют. Единственный представитель семейства лошадиных, который устойчив к укусам цеце, — это зебра. В романе Майн Рида «В дебрях Южной Африки» есть эпизод, когда семья буров лишается всех своих лошадей, но буры отлавливают несколько квагг (подвид зебры, отличающийся коричневым «фоном» для черных полосок, а не белым; к концу XIX века истреблен), заезжают их и прибывают на них в город.
История, разумеется, вымышленная. Как мы уже говорили, дикие виды лошадиных очень агрессивны к человеку. Трудно представить заезжание настоящих квагг, вряд ли это вообще возможно. Другая проблема в том, что у зебр иная форма спины, чем у домашней лошади, и для них нужны специальные седла; если же неподходящее седло натрет спину, то ездить на животном долгое время будет нельзя. Были попытки получить приспособленную к условиям Африки лошадь, скрестив зебр и домашних лошадей. Потомство — зеброиды — получалось выше ростом, чем зебры, спокойнее относилось к человеку, спина его по форме ближе к спине домашней лошади, а к укусам мухи цеце у них врожденный иммунитет. Масть у зеброидов смешанная: поверх масти домашней лошади накладываются полоски. Однако эти гибриды так и не получили широкого распространения. В наше время зеброидов иногда получают в зоопарках; некоторых из них выступают в цирке и на конных шоу.
Задокументированная конная история Южной Африки начинается в 1652 году, когда голландец Ян ван Рибек основал недалеко от мыса Штормов, который позднее назвали мысом Доброй Надежды, первое европейское поселение от имени Голландской Ост-Индской компании. Впоследствии из этого поселения вырос город Кейптаун. Люди ван Рибека привезли с собой с острова Ява лошадей арабских и берберийских корней. Через несколько лет недалеко от мыса Доброй Надежды потерпел крушение корабль, на борту которого находилось четырнадцать арабских скакунов, которым удалось доплыть до берега. Эти лошади и положили начало капской породе, названной в честь Кейптауна, который на африкаанс, языке голландских переселенцев, назывался Kaapstadt. Впоследствии капских коней улучшали арабскими и персидскими. На основе капской — с примесью крови кливлендских гнедых, хакне, фламандских тяжелоупряжных и аллюрной породы басото, использовавшейся в кавалерии, — была выведена бурская порода.
Каждая из наций, участвовавших в колонизации Южной Африки, развивала ее конное дело по образцу своей метрополии. Так, во времена владычества англичан здесь стали популярными скачки.
В 1899 году началась англо-бурская война, ставшая поворотным моментом в истории коневодства всего мира. В этой войне широко применялись пулеметы. В результате только с британской стороны погибло 350 000 лошадей и 50 000 мулов из мобилизованных 520 000 и 150 000 соответственно — иными словами, погибло больше половины отправленных на войну лошадей и треть мулов. Точные потери со стороны буров не задокументированы; историки приблизительно оценивают их в 150 000 погибших лошадей. Неудивительно, что все это привело к уничтожению бурской породы.
Англо-бурская война показала, что основная, традиционная тактика конницы — открытая атака — более не имеет смысла. Вскоре это еще нагляднее продемонстрирует Первая мировая война. Кавалерии предстояло уйти с исторической арены — или менять тактику и переключаться на выполнение других задач.
Единственный континент, на котором не смогли обосноваться лошади, — это Антарктида. Они ступали на ее территорию несколько раз в составе разных экспедиций, например в составе Трансантарктической экспедиции Эрнеста Шелктона (1914–1917), но все пали, не выдержав слишком тяжелых условий.
Глава 10
Лошади в России
Историю конного дела нашей страны хотелось бы изложить как можно подробнее, но, как это часто бывает со странами, традиции которых уходят в глубину веков, в самом начале мы сталкиваемся с неясностями и белыми пятнами.
Например, туманной остается этимология самого слова «лошадь». Согласно этимологическому словарю Фасмера, это слово (изначальная его форма звучала как «лоша») тюркского происхождения. Однако первое его употребление в сохранившихся письменных источниках относится еще к 1111 году, а нашествие монголов, после которого древнерусский язык заимствовал множество тюркских слов, началось почти на сто с лишним лет позже. К тому же ударение на первый слог для тюркизмов не характерно. Сам же суффикс «-а/ядь» имеет севернорусское происхождение. По мнению лингвиста Г. Ф. Одинцова, «лошадь» происходит от слова «лоший», то есть «плохой, дурной». Следы этой этимологии остались в устойчивом словоупотреблении, например в выражениях «прешь как лошадь», «старая лошадь» (о больном человеке), «рабочая лошадь» (о человеке, уставшем от непосильной работы). Все они имеют негативный оттенок. Это становится особенно ясно при сопоставлении с устойчивыми выражениями вроде «конь лихой», «боевой конь» — не говорят же по-русски «боевая лошадь» или «лихая лошадь»… Слово «конь», однако, имеет несомненное славянское происхождение и в древнерусском языке звучало как «комонь».