От этого меня должно было затошнить, но я сажусь и зеваю.
- И воды, пожалуйста.
- Устрицы и вода сейчас прибудут. - Он выбегает из комнаты, а я наблюдаю за сокращением мышц на его крепкой заднице. Ну, если бы он не демонстрировал, я бы ведь не смотрела, да?
Я немного мечтаю, лежа в кровати, и когда Коннор возвращается с завтраком, слегка расстраиваюсь, что он надел все еще влажные джинсы. Ох, ну ладно. Я сажусь, и он спешит поправить мне подушки.
- Давай я помогу.
- Спасибо. - Я расправляю одеяло на огромном животе, а Коннор протягивает мне устрицы и воду. Почему-то от запаха устриц, мой рот наполняется слюной, и я быстро их съедаю, запивая водой. Вероятно, это первое утро, когда меня не рвало.
Поди разберись.
- Как ты? - спрашивает он и смотрит на меня. - Может еще устриц? Или тост? Или кофе?
Я машу ему рукой в знак протеста.
- Я в порядке. Правда.
- Хочешь, я помассирую тебе ноги? Я прочитал в твоем журнале, что ноги у женщин отекают и лучше, если их помассировать.
Я начала протестовать... а затем остановилась. Если красивый мужчина - даже настолько раздражающий как Коннор - предлагает мне массаж ног, как я могу отказаться?
- Наверно.
Он улыбается так, словно я только что подарила ему подарок, а затем садится на край кровати. Я стараюсь не зацикливаться на странных ощущениях, когда Коннор задирает одеяло, берет мою опухшую ногу и начинает массировать. А затем, мне пришлось подавить стон наслаждения, потому что, Господи, я испытываю невероятные ощущения. Он пальцами разминал мне стопы, а я почти скатилась с кровати от сильнейшего наслаждения, проносившегося по моему телу. Ничто в мире не должно быть настолько восхитительным. Мне... наверно стоит просить массаж ног постоянно.
- Так хорошо? - спрашивает он, массажируя стопу.
"Да" это еще приуменьшение.
- Ага, - говорю я, но это звучит с придыханием и сексуально. Черт. Даже соски начинают реагировать. А ведь это всего лишь идиотский массаж ног.
Ладно, это лучший массаж, но я все равно не должна реагировать как похотливая школьница. Я на шестом месяце беременности, и вынашиваю близнецов. И уж точно сейчас не период течки. И словно Коннор только что услышал мои мысли, опускает взгляд на мой живот, продолжая массировать.
- Что?
- Я могу... прикоснуться к твоему животу? Почувствовать толкаются ли они?
- Они всегда толкаются, - ворчу я, и, как по приказу, один из малышей меня пинает. Вздрогнув, я удобнее сажусь. - Ладно. Потрогай.
На лице Коннора расцветает истинно мужская ухмылка, от которой мои гормоны сходят с ума. Положив мою ногу, Коннор чуть приближается. За все время беременности, я успела привыкнуть, что все и каждый трогают мой живот. Словно на мне висит табличка "Погладь мой живот". Но прикосновение Коннора чувствуется более интимным. Словно что-то значимое. Коннор впервые встречается со своими детьми.
На глаза наворачиваются слезы от такой мысли, и я отодвигаю одеяло, оголяя живот. На мне все тот же сарафан, что и прошлым вечером, но материал легок, а живот мой сильно выпирает.
Коннор с благоговением кладет руку на бок моего живота, его пальцы едва касаются кожи, а затем прижимает ладонь на пупок.
- Я ничего не чувствую.
- Подожди,- говорю я ему. - Кто-то из них толкнется. Наберись терпения.
- Я никогда не был терпеливым, - говорит Коннор. - Спроси мою семью о Рождестве.
Я улыбаюсь.
- Ты что сыщик?
- Я не люблю секреты, а у Рождества есть один огромный секрет. Я ненавидел не знать, что мне подарят, поэтому я развязывал ленточки, чуть-чуть разрывал упаковку, смотрел, что внутри и упаковывал обратно подарок.
Я смеюсь.
- Ты был ужасным ребенком.
- Ребенком? Я говорю о прошлом Рождестве. - Он мне подмигивает.
Я фыркнула со смеха и не смогла остановить хихиканье. И словно в ответ на мое веселье, один из малышей начинает пинаться. Вздрогнув, Коннор убирает руку, а затем округляет глаза.
- Вот это да.
- Почувствовал?
- Люди за два городка отсюда могли бы почувствовать. - Коннор осторожно вновь кладет руку на мой живот, и один из малышей начинает ворочаться, и мой живот словно бы выворачивают.
- Твою же... Саванна, это потрясающе.
Я киваю, в горле образовывается комок.
- Да, так и есть.
- Они часто пинаются?
- Все время,- отвечаю я, и ребенок пинает меня в ответ.
На лице Коннора появляется трепетное выражение, когда он кладет на живот вторую руку и чувствует, как толкаются дети.
- Привет, - шепчет он. - Я ваш папа.
Меня одолевает чувство вины за то, что я оттолкнула Коннора на несколько недель, намереваясь жить одной. Хочу я или нет, но он - часть этих детей. Внутри меня идет борьба боли и предательства с интересом, пока Коннор разговаривает с моим животом. Он их отец и должен присутствовать в их жизни, особенно, если они будут волчицами. Я эгоистично поступила, оттолкнув Коннора. Даже если между нами не будет все гладко, он должен так же воспитывать детей.