Джейк, предчувствуя, что старая женщина готова сделать какое-то обидное замечание по поводу дома, отвлек удар на себя с притворной веселостью.
– Ну вот, – начал он, потирая руки и подходя к огню. – Теперь, когда все устроилось, может быть, мы как следует познакомимся? А затем подумаем об ужине.
Он вопросительно посмотрел на Яна, ожидая, что тот возьмет представление на себя. Но Торнтон вместо того, чтобы сделать это как полагается, ограничился коротким кивком в сторону красивой блондинки и сказал:
– Элизабет Камерон – Джейк Уайли.
– Добрый вечер, мистер Уайли, – сказала Элизабет.
– Зовите меня Джейк, – добродушно ответил мужчина, затем вопросительно посмотрел на хмурую дуэнью:
– А вы?
Боясь, что Люсинда готова накинуться на Яна за его бесцеремонное представление Элизабет, девушка поспешно представила:
– Это моя компаньонка, мисс Люсинда Трокмортон-Джоунс.
– Господи! Два имени. Ладно, нет необходимости соблюдать формальности, раз мы просидим тут вместе по крайней мере несколько дней. Зовите меня просто Джейк. А как мне вас называть?
– Вы можете называть меня мисс Трокмортон-Джоунс, – сказала дуэнья, глядя на кончик своего клювообразного носа.
– Э… очень хорошо, – ответил Джейк, бросив обеспокоенный взгляд, взывавший о помощи, на Яна, которого, казалось, на время забавляли тщетные попытки товарища создать компанейскую обстановку. Обескураженный Джейк запустил руки в свои лохматые волосы и изобразил на лице фальшивую улыбку. Волнуясь, он показал на беспорядок в комнате: – Ну, вот, если бы мы знали, что у нас будет такая… а… ва… то есть блестящее общество, то бы…
– Вытерли стулья? – подсказала Люсинда ледяным тоном. – Подмели пол?
– Люсинда, – прошептала в отчаянии Элизабет. – Они не знали, что мы приедем.
– Ни один уважаемый человек не останется в таком доме даже на ночь, – отрезала она, и Элизабет с болью и восхищением смотрела, как эта грозная женщина повернулась и направила свою атаку на их хозяина поневоле. – Вы отвечаете за то, что мы оказались здесь, неважно, по ошибке или не по ошибке. Я жду, что вы вытащите своих слуг, где они там прячутся, и прикажете сейчас же принести нам чистое постельное белье. Я также ожидаю, что они уберут эту грязь к утру! По вашему поведению видно, что вы – не джентльмен, но мы – леди, и ждем, что с нами будут обращаться подобающим образом.
Краем глаза Элизабет следила за Яном Торнтоном, который слушал все это, сжав челюсти, сбоку на шее у него начал угрожающе подергиваться мускул.
Однако Люсинда либо не замечала, либо не беспокоилась, как он реагирует, потому что, приподняв юбки, направилась к лестнице. Повернувшись к Джейку, сказала:
– Можешь проводить нас в наши комнаты. Мы желаем удалиться.
– Удалиться! – воскликнул пораженный Джейк. – Но… как же ужин? – пролепетал он.
– Вы можете принести его нам наверх.
Элизабет увидела недоумение на лице Джейка и попыталась разъяснить в вежливой форме, что разгневанная женщина хотела сказать испуганному рыжеволосому мужчине.
– Мисс Трокмортон-Джоунс хотела сказать, что мы несколько устали от нашего путешествия и не очень приятного общества, сэр, и поэтому предпочитаем ужинать в своих комнатах.
– Вы будете ужинать, – сказал Ян Торнтон страшным голосом, заставившим Элизабет застыть на месте, – тем, что вы приготовите себе, мадам. Если вам нужно чистое белье, вы возьмете его из шкафа сами. Если вам нужны чистые комнаты, уберите их. Я выражаюсь ясно?
– Абсолютно! – гневно начала Элизабет, но Люсинда перебила, голос ее дрожал от ярости.
– Вы предлагаете, сэр-р-р, чтобы мы делали работу служанок?
Знакомство Яна со светом и Элизабет внушило ему глубокое презрение к честолюбивым, недалеким, самовлюбленным молодым женщинам, чьей единственной целью в жизни было заполучить как можно больше платьев и драгоценностей, затратив на это как можно меньше усилий, и его слова предназначались Элизабет.
– Я предлагаю, чтобы вы обслуживали себя в первый раз за вашу глупую, бессмысленную жизнь. За это согласен дать вам крышу над головой и поделиться провизией до тех пор, пока не сумею отправить вас в деревню. Если эта работа слишком тяжела для вас, тогда мое первое предложение остается в силе. Вот дверь. Воспользуйтесь ею!
Элизабет понимала, что этот человек лишен разума, и не стала утруждать себя ответом, вместо этого повернулась к Люсинде.
– Люсинда, – сказала она с усталой покорностью, – не расстраивайте себя, пытаясь убедить мистера Торнтона, что это его ошибка причинила неприятности нам, а не наоборот. Вы зря потратите время. Истинный джентльмен вполне бы сумел понять, что ему следует извиниться, а не разражаться речами и бесноваться. Однако, как я уже говорила здесь, мистер Торнтон – не джентльмен. Дело просто в том, что ему нравится унижать людей, и он будет пытаться унижать нас все время, пока мы здесь.
Элизабет взглянула с нескрываемым презрением на Яна и добавила:
– Спокойной ночи, мистер Торнтон.
Повернувшись, она немножко мягче произнесла:
– До свидания, мистер Уайли.
Когда обе дамы удалились в свои спальни, Джейк подошел к столу и стал рыться в провизии. Достав сыр и хлеб, он прислушался к звуку их шагов по деревянному полу, пока они ходили, открывая шкафы и готовя постели. Покончив с едой, выпил два стакана мадеры, потом взглянул на Яна.
– Ты бы съел что-нибудь.
– Я не голоден, – коротко ответил его друг.
Взгляд Джейка приобрел озадаченное выражение, когда он посмотрел на застывший профиль этого загадочного человека, пристально вглядывавшегося в темноту за окном.
Несмотря на то, что за последние полчаса из спален наверху не слышалось никакого движения, Джейк чувствовал вину от того, что дамы не поели. Неуверенно он проговорил:
– Отнести им что-нибудь?
– Нет, – сказал Ян. – Если они хотят есть, то вполне могут спуститься и поесть сами.
– Мы не очень гостеприимны с ними, Ян.
– Не гостеприимны? – повторил он, с сарказмом посмотрев на Джейка через плечо. – Если ты еще не понял этого, они заняли две из спален, а это означает, что один из нас сегодня будет спать на диване.
– Диван слишком короткий, я буду спать в амбаре, как делал раньше. Ничего не имею против. Я люблю, как пахнет сено, и оно мягкое. Твой сторож привел корову и кур, как сказано в записке, так что у нас будут свежие молоко и яйца. Сдается мне, что только одно он не сделал – не нашел никого, чтобы убраться в доме.
Когда Ян не ответил на это, а продолжал смотреть куда-то в темноту, Джейк осторожно спросил:
– Ты не хотел бы мне сказать, как эти леди оказались здесь? Я хочу сказать, кто они?
Ян с раздражением глубоко вздохнул, откинул голову и рассеянно помассировал затылок.
– Я встретил Элизабет два года назад на вечере. Она только что появилась в свете, была уже просватана за какого-то несчастного дворянина и жаждала испытать свое кокетство на мне.
– Испытать на тебе? Мне показалось, ты говорил, что она была помолвлена с другим.
Сердито вздохнув от наивности друга, Ян резко сказал:
– Дебютантки – люди другой породы, не той, что женщины, которых ты знал. Дважды в год матери привозят своих дочерей на дебют в Лондоне. Их показывают во время Сезона, как лошадей на аукционе, затем родители продают их в жены тем, кто предложит больше. Победивший покупатель выбирается по степени выгоды, отбирается кто-то с наивысшим титулом и большим количеством денег.
– Варварство! – сказал возмущенно Джейк.
Ян с иронией взглянул на него.
– Не трать свою жалость понапрасну. Это их вполне устраивает. Все, что они хотят от брака, – драгоценности, платья и свободу иметь тайные связи, с кем им хочется, если они уже произвели на свет требуемого наследника. У них и понятия нет о верности или честности, человеческом чувстве.
При этих словах брови Джейка полезли вверх.
– Не могу сказать, что замечал когда-нибудь, что ты бы смотрел на юбку с отвращением, – заметил он, думая о женщинах, которые согревали постель Яна за последние два года, некоторые имели титул. – К слову о дебютантках, – осторожно продолжил Джейк, когда Ян промолчал. – А как насчет той наверху? Тебе не нравится именно она, или это дело принципа?