Кроме царственной королевской осанки, как будто она родилась с железной палкой вместо позвоночника, вдовствующая герцогиня Хоторн обладала весьма высоким ростом, парой пронзительных карих глаз, аристократическим носом, а на гладком, без морщин лице навеки отпечаталось выражение величия.
В холодном молчании она ждала, когда Алекс представит Элизабет, затем смотрела, как девушка делает реверанс в ответ на представление. Все еще не нарушая молчания, герцогиня поднесла к холодным карим глазам лорнет и осмотрела ее с верхушки прически до кончиков носков. В это время Элизабет мысленно отказалась от всякой надежды, что старая женщина окажет ей сегодня покровительство по доброй воле или как-то иначе.
Когда, наконец, она соблаговолила заговорить, голос ее прозвучал как удар кнута.
– Александра, – сказала герцогиня без всякого вступления, – только что объяснила мне, что желает, чтобы сегодня вечером я помогла вам вернуться в общество. Однако, как я сказала ей, не было необходимости описывать скандал, связанный с вашими отношениями с неким мистером Яном Торнтоном два года назад. Я очень хорошо знаю это, как и почти все в свете. – Она замолчала, давая время весьма обидному и совершенно излишнему заявлению сокрушить раненую гордость Элизабет. Затем спросила: – Я хотела бы знать, повторится ли это, если я пойду навстречу желанию Александры и помогу вам вернуться в общество.
Подавленная стыдом и унижением, Элизабет тем не менее не дрогнула и не опустила глаза, и хотя ее голос слегка дрожал, она сумела спокойно и ясно произнести:
– У меня нет власти над болтливыми языками, ваша светлость. Иначе я не стала бы объектом скандала два года назад. Однако у меня нет ни малейшего желания снова войти в ваше общество. У меня достаточно осталось шрамов от моего последнего вечера среди высшего света.
Намеренно вложив в слово «высший» добрую долю насмешки, Элизабет закрыла рот и подготовилась к тому, что старая женщина, которая свела белые брови на переносице, своими словами сейчас разорвет ее на куски. Однако через минуту в бледно-карих глазах показалось что-то похожее на одобрение, затем они обратились на Александру. Коротко кивнув, герцогиня сказала:
– Я совершенно с тобой согласна, Александра. У нее достаточно силы духа, чтобы вынести то, через что ей придется пройти. Удивительно, не правда ли, – продолжала герцогиня, обращаясь к Элизабет с хмурой улыбкой, – с одной стороны, мы, свет, гордимся своими цивилизованными манерами, и в то же время многие из нас поедают репутации друг друга, предпочитая их самому великолепному обеду.
Предоставив ошеломленной Элизабет возможность медленно опуститься в кресло, с которого всего лишь минуту назад она вскочила, герцогиня подошла к дивану и, сев на него, полуприкрыв глаза, погрузилась в раздумье.
– Бал у Уиллингтонов сегодня соберет все общество, – сказала она через минуту. – Это, может быть, и к лучшему – все важные и неважные лица будут там. И потом будет меньше оснований для сплетен о появлении Элизабет, потому что все увидят ее собственными глазами.
– Ваша светлость, – сказала взволнованная Элизабет, чувствуя, что следует как-то выразить благодарность за те хлопоты, которые предстоят вдовствующей герцогине, – вы… вы чрезмерно добры, делая это…
– Глупости, – прервала ее старая женщина. – Я редко бываю добра. Вежлива, иногда, – продолжала она, в то время как Александра пыталась скрыть свою усмешку. – Даже любезна, когда требуют обстоятельства, но я бы не сказала «добра». «Добра» – это так слабо, как тепленький чай. Ну, а теперь, если хочешь послушать моего совета, девочка, – добавила она, глядя на взволнованное бледное лицо Элизабет, – ты немедленно пойдешь наверх и восстановишь свои силы долгим и крепким сном. Ты ужасающе утомлена. Пока ты отдыхаешь, – она повернулась к Алекс, – мы с Александрой наметим наши планы.
Элизабет отреагировала на этот не допускающий возражений приказ идти спать так же, как и все реагировали на приказы герцогини: через мгновение, преодолев обиду, она сделала так, как ей сказали.
Алекс торопливо попросила разрешения проводить Элизабет в комнату для гостей, очутившись там, она крепко обняла ее.
– Прости за этот ужасный момент, бабушка сказала, что хочет убедиться сама в твоей храбрости, но я не представляла, что она хочет сделать это таким образом. В любом случае, – радостно закончила она, – я знала, что ты ей очень понравишься и ты понравилась!
Алекс убежала, взметнув розовые юбки, оставив Элизабет, от слабости прислонившуюся к двери спальни. Она подумала, как же герцогиня обращается с людьми, которые нравятся ей лишь чуть-чуть.
Когда Алекс вернулась, герцогиня ожидала ее в гостиной с озабоченным выражением лица.
– Александра, – сразу же начала она, беря чашку чая, – я подумала, есть кое-что, чего, может быть, ты не знаешь…
Она замолчала, сердито глядя на дворецкого, который появился в дверях и был причиной, заставившей ее прервать разговор.
– Извините меня, ваша милость, – обратился он к Александре, – но мистер Бентнер просит вас на пару слов.
– Кто этот мистер Бентнер? – раздраженно спросила герцогиня, когда Александра немедленно согласилась принять его в гостиной.
– Дворецкий Элизабет, – с улыбкой объяснила Алекс – Он – чудеснейший человек, увлекается детективными романами.
Через минуту, пока герцогиня ожидала с явным неодобрением, в гостиную смело вошел солидный седоволосый человек, одетый в слегка потертые черные штаны и камзол, и уселся рядом с Александрой, даже без всяких «с вашего позволения».
– В вашей записке вы говорите, что у вас есть план, как помочь мисс Элизабет выбраться из этого скандала, мисс Алекс, – нетерпеливо заговорил он. – Я сам привез Берту, чтобы узнать о нем.
– Это еще несколько неопределенно, Бентнер, – призналась Алекс. – В основном мы собираемся сегодня вновь ввести ее в общество и посмотреть, не сможем ли мы потушить этот старый скандал из-за мистера Торнтона.
– Этот мерзавец! – выпалил Бентнер. – От одного звука его имени у меня чешутся руки. – Для большей выразительности он потряс кулаком.
– На меня оно действует так же, – призналась Алекс, поморщившись. – Вот пока все, что мы придумали.
Он поднялся, собираясь уходить, потрепал Алекс по плечу и весело обратился к старой аристократке, терроризировавшей половину светского общества своим высокомерием, которая уже смотрела на него сердито из-за фамильярного обращения с Алекс:
– Вы заполучили прекрасную девочку, ваша светлость. Мы знаем мисс Алекс еще с тех пор, когда она ловила лягушек в нашем пруду вместе с мисс Элизабет.
Герцогиня не ответила. Она застыла в молчании, двигались только ее глаза, провожая его из комнаты.
– Александра, – сказала она страшным голосом, но Алекс засмеялась и подняла руку.
– Не ругай меня за фамильярность со слугами, прошу тебя, бабушка, я не могу измениться, и это только расстраивает тебя. Кроме того, ты собиралась рассказать мне что-то важное, когда приехал Бентнер.
Отвлекшись от своего гнева на неблаговоспитанных слуг, герцогиня сурово сказала:
– Ты была так озабочена тем, чтобы уберечь Элизабет от мук сомнениям, пока она ждала здесь, что не дала мне времени обсудить некоторые имеющие к нам отношение факты, которые могут очень расстроить тебя, если ты еще не знаешь о них.
– Какие факты?
– Ты сегодня видела газету?
– Нет еще, а что?
– Согласно «Таймс» и «Газетт», здесь в Лондоне находится сам Стэнхоуп, и он только что объявил Яна Торнтона своим внуком и законным наследником. Конечно, уже несколько лет шептались о том, что Торнтон – его внук, но только немногие знали, что это правда.
– Я не имела представления, – рассеянно сказала Алекс, думая, как глубоко несправедливо, что беспринципный распутник, принесший столько несчастья в жизнь Элизабет, будет наслаждаться таким большим богатством в то самое время, когда будущее Элизабет выглядит таким печальным. – Я впервые услышала о нем шесть недель назад, когда мы вернулись из путешествия, и кто-то упомянул его имя в связи со скандалом вокруг Элизабет.