– Черт…спасибо, – произношу я, вытирая предплечьем свой лоб.
– Не за что.
Мой пульс сбивается. Я почти забыл, что Себастиан здесь. Он выдыхает, переводя
дыхание, и дрожь жаром пробегается вверх по моему позвоночнику.
Слишком громко для разговоров, и мы слишком близко, чтобы я обернулся и посмотрел на
него, не сделав момент странным, слишком интимным. Поэтому я стою, как вкопанный, пока мой
мозг выходит из строя.
Он держит меня за жилет, и моя спина плотно прижимается к его переду. Это длится
меньше десяти секунд – время необходимое, чтобы разблокировался мой пистолет – но, клянусь, я
ощущаю каждую проходящую секунду. Мое дыхание звучит громко в ушах. Я чувствую свой
пульс, даже сквозь музыку. Я так же чувствую дыхание Себастиана, горячее напротив моего уха.
Мои пальцы чешутся от желания потянуться назад и прикоснуться к его лицу, чтобы ощутить
покраснел ли он, здесь, в темноте.
Я хочу оставаться в этом темном углу вечность, но чувствую, как оживает пистолет в моей
руке. Он не ждет, хватает меня сбоку за жилет, перед тем как оттолкнуть и прокричать, чтобы я
следовал за ним к красной базе. Эрик огибает угол, мы несемся по полу и огибаем секцию.
– Огонь! Огонь! – кричит Себастиан, и мы синхронно стреляем. Требуется всего
несколько взрывов, перед тем как база вспыхивает красным, и записанный голос звучит над
головами.
– Красная база уничтожена. Конец игры.
Глава 4.
Впервые за всю свою школьную жизнь мне не нужно расписание, приклеенное на
шкафчике наклейками– динозаврами, чтобы знать, где я должен быть. На прошлой первой неделе,
Семинар Фуджиты был в понедельник, среду и пятницу. На этой неделе – вторник и четверг.
Такой вариант довольно стабилен до конца года.
Я вижу три варианта событий:
Первое: я могу полюбить Пн, Ср и Пт – недели потому, что будет три шанса увидеть
Себастиана.
Второе: я могу возненавидеть Пн, Ср, и Пт– недели потому, что будет три шанса увидеть
Себастиана, но он будет посещать только одно занятие, не смотря ни на что.
Третье: я могу возненавидеть Пн, Ср и Пт – недели потому, что будет три шанса увидеть
Себастиана, и он постоянно будет там, но не уделяя мне внимания.
В этом последнем случае я становлюсь все возмущеннее, потому что, похоже, не могу
скинуть себя эту влюбленность в этого несгибаемого мормона, утопиться в картошке с сыром и
соусом, нарастить мужества, не сдавать дерьмовую работу на занятиях и не упустить прием в
колледж другого штата моей мечты.
– О чем ты думаешь? – Отэм появляется за моей спиной, упираясь подбородком в мое
плечо.
– Ни о чем, – я захлопываю свой шкафчик, застегивая молнию рюкзака. Но в
действительности, мне кажется не справедливым считать Себастиана несгибаемым мормоном. Не
знаю, как объяснить, но он, кажется, намного больше этого.
Она рычит от легкого раздражения и разворачивается, чтобы пойти дальше по коридору на
Семинар.
Я догоняю ее, уворачиваясь от группы младшеклассников, играющих в гонки на закорках
по коридору. Она хорошо научила меня, и я отбиваю ей встречный вопрос.
– О чем ты думаешь? – по крайней мере, ее замысловатый ответ отвлечет меня от
собственной спирали безумия.
Отэм закидывает свою руку в мою.
– Мне интересно как дела с твоим аутлайном8
Ах, точно, мой аутлайн. Схема с пресловутым перекати– поле, катящимся по тундре.
– Нормально.
Раз…два…три…
– Хочешь я взгляну, перед тем как мы зайдем?
Я ухмыляюсь.
– Нет, Отти, все в порядке.
Она останавливается прямо напротив кабинета.
– Ты его закончил?
– Что закончил?
По трепету ее ноздрей я понимаю, что моя лучшая подруга представляет меня мертвым и
истекающим кровью на полу.
– Аутлайн.
Мысленная картинка выскакивает в моей голове – документ Word с двумя одинокими
строчками, которые я не осмелился бы показать ни единой душе: Наполовину еврей, наполовину
гей подросток, переехавший в кишащий мормонами город. Он с нетерпением ждет, когда уедет.
– Нет.
– Думаешь, сможешь?
8 Аутлайн – основа сценария/книги, его краткое содержание, может включать в себя детальную иерархию
персонажей с обозначением взаимосвязи между ними, или последовательность событий.
Я предлагаю ей в ответ одну выгнутую бровь.
Это только наше четвертое занятие и, несмотря на священный авторитет этого кабинета,
мы уже, похоже, нашли ритм, определенный комфорт в поведении хулиганов, пока не появился
Фуджита. Футболист– Дейв со своим неизменным футбольным мячом пинает его попеременно
ногами, пока Буррито– Дейв отсчитывает количество раз, которые он выполнит, не уронив его на
пол. Джули и Маккена громко обсуждают выпускной, а Ашер делает вид, что не замечает
(МакАшер – имя их пары – бывшая парочка, и его неумелый разрыв с ней оставил нам богатство
для зрелищной подпитки). Отэм не отстает от меня с желанием посмотреть мой аутлайн –
помните: собака с костью – а я отвлекаю ее игрой в «камень– ножницы– бумагу», потому что
глубоко внутри нам обоим все еще по десять лет.
Тишина опускается на помещение, и я поднимаю взгляд, ожидая увидеть Фуджиту, но
входит Себастиан с папкой в руке. Эффект от встречи с ним, как скрежет иголки по одной из
папиных старых пластинок в моей голове, и я выбрасываю Отэм какой– то неизвестный знак
рукой, который очень примерно напоминает коготь птицы.
Она щипает меня за руку.
– Камень бьет все, чем бы это ни было.
– Как дела, ребята, – произнес он, засмеявшись и положив папку на стол.
Единственный человек, не обративший сильного внимания на него, – Отэм, которая
готовилась продолжить игру. Но я вернулся туда, на лазертаг арену с Себастианом,
прижимающимся ко мне. Он оценивает класс своим спокойным, отстраненным взглядом.
– Вам не обязательно замолкать, когда я вхожу.
Маккена и Джули предпринимают несмелую попытку вернуться к своему разговору, но
трудно тайно сплетничать, когда все вокруг молчат, и это так же трудно в присутствии
Себастиана. Он такой… настоящий. Он красивый, конечно, но еще он обладает той аурой доброты
вокруг, как будто по– настоящему хороший человек. Это одно из тех вещей, о которых можно
сказать на расстоянии. Он улыбается всем, обладает тем, что моя мама, уверен, назвала бы
«великолепной осанкой», и я готов поспорить на все деньги на своем сберегательном счету, что он
никогда не произносил – даже мысленно – мое любимое слово на букву «Б».
Ужасная мысль озаряет мою голову, и я поворачиваюсь к Отэм.
– Как ты думаешь, он носит пижаму с Иисусом?
Если она и считает странным, что я спрашиваю у нее, какое храмовое белье носит
Себастиан, – скромное белье из футболки и шорт, которое носит большинство взрослых
правоверных мормонов, – то не показывает этого.
– Ты наденешь свой покров, когда получишь право на дарение.
– Сделаю что? – маме нужно лучше стараться в образовании своих детей.
Она вздыхает.
– Пока они не пройдут через свой Храм.
Я пытаюсь говорить небрежнее, как будто просто болтаю.
– Так значит, он еще не ходил в Храм?
– Сомневаюсь, но откуда мне знать? – она нагибается, чтобы порыться в своем рюкзаке.
Я киваю, хотя это не совсем помогло мне. Я не могу спросить у мамы, потому что она
захочет знать, зачем я спрашиваю.
Отти выпрямляется, сжимая заново заточенный карандаш.
– Он пройдет через Храм, когда будет жениться или соберется на миссию.