– У Себа очень занятое расписание, безусловно, – я мысленно стону. Себ. – Но мы оба с
ним чувствуем, что этот опыт станет полезным для каждого из вас. Я верю, что он вдохновит
вас….»
Себ. Я даже не задавал поиска и не менял его прозвище.
Себастиан собирается что– то еще сказать – выражение его лица невозможно прочитать, но
оно не кажется испуганным – когда в дверях звучит голос.
– Себастиан, милый?
Мы оба оборачиваемся на звук. Я готов расцеловать женщину, которая прервала эту
неловкую адскую дыру. Его мать, я узнаю ее по снимкам, входит в комнату. Она миниатюрная с
темно– русыми волосами, собранными в хвост, в простой рубашке с длинным рукавом и джинсах.
Не знаю почему, но я ожидал какое– нибудь пышное цветастое платье– монашки с огромным
бантом в волосах, но все мои синапсы быстро собираются воедино.
– Привет, мам, – произносит Себастиан, улыбаясь. – Это Таннер. Он ходит на Семинар в
этом семестре.
Его мама улыбается мне, подходя ближе, чтобы пожать руку и поприветствовать. Мое
сердце стучит отбойным молотком о мои ребра, и мне интересно, я выгляжу так, будто могу
упасть в обморок. Она предлагает мне попить и поесть. Она спрашивает, над чем мы работаем, и
мы оба бормочем что– то бла– бла– связанное с книгой, не глядя друг на друга.
Но видимо наши ответы достаточно нормальные, потому что она поворачивается к
Себастиану.
– Ты перезвонил Эшли Девис?
И как будто по собственной воле, глаза Себастиана порхают ко мне, а потом обратно.
– Напомни еще раз, кто она?
Ее разъяснения заставляют мой желудок ухнуть.
– Координатор мероприятий, – она замолкает, многозначительно добавляя. – У нее есть
одинокие подопечные.
– Ох. Нет пока.
– Значит, – она тепло улыбается. – Убедись, что ты сделаешь это, хорошо? Я сказала ей,
что ты перезвонишь. Я просто думаю, что пришло время.
Пришло время? Что это означает? Его родителей беспокоит, что ему девятнадцать и у него
все еще нет девушки? Я считал, что он не должен состоять в отношениях, когда уезжает на
миссию.
Они подозревают, что он гей?
Он открывает рот, но она аккуратно его перебивает, отвечая на некоторые из моих
вопросов.
– Я не говорю, что ты должен привязываться к кому– то. Я просто хочу, чтобы ты
познакомился с несколькими…людьми… – фу, она имеет виду девушек. – …чтобы когда ты
вернулся домой…
– Хорошо, мам, – тихо говорит Себастиан, бросая и снова уводя от меня взгляд. Он
улыбается ей, чтобы избавиться от обиды, когда его перебили.
Она, кажется, довольна его ответом и продолжает.
– Мы уже получили рекламное расписание от твоего агента?
Себастиан морщится, качая головой.
– Пока нет.
Улыбка его матери спадает, и хмурая морщинка занимает место между ее бровей.
– Я переживаю, что у нас не хватит времени, чтобы все скоординировать, – произносит
она. – И еще нужно оформить твои документы и согласовать их с МУЦ. Если ты уезжаешь в июне,
то у тебя времени в обрез. Мы еще не знаем, куда ты поедешь, поэтому мы предположили, что
тебе понадобиться три месяца в центре перед отъездом.
В любом другом доме, такой подробный план вынудил бы меня пошутить о шпионах и
агентах Кью и ручках, которые превращаются в мачете. Но не здесь.
Но потом что– то щелкает. Мои мозги внезапно кажутся, как мамин старый «Бьюик». Она
всегда давила на педаль газа до того, как заводился двигатель, и двигатель затопляло, и
требовалось несколько дополнительных секунд для очистки. Мне требуется точно такое же
количество времени, чтобы осознать, что Себастиан с мамой говорят об этом лете.
А точнее, о том, что он уедет из Прово на два года.
МУЦ – это Миссионерский учебный центр. Он уезжает через четыре месяца.
Четыре месяца я считал вечностью.
– Я спрошу у нее, – отвечает Себастиан. – Прости. Когда я в последний раз сверялся, они
сказали, что отдадут мне маршрут со всеми остановками в пути, как только он будет готов.
– Нам так много нужно сделать до твоего отъезда, – говорит она.
– Знаю, мам. Я перезвоню.
Коротко поцеловав его в макушку, она уходит, и комнату, кажется, поглощает
напряженная тишина.
– Прости за это, – говорит он, и я ожидаю, что его лицо будет напряженным, но когда я
смотрю на него, он широко улыбается. Неловкий разговор между нами ушел. Неловкий разговор с
его матерью тоже. – Столько всего согласовывать. Я должен подготовить ей все это побыстрее.
– Да, – я пощипываю свою нижнюю губу, пытаясь придумать, как спросить о том, о чем
хочу, но это действие отвлекает его, и его улыбка соскальзывает, пока он наблюдает, как я трогаю
свой рот.
Не знаю, что в этом крошечном перерыве, но – как и его реакция, когда он признался, что
пришел увидеться со мной в тот день на яхте – это говорит о многом.
Это говорит о многом, потому что улыбка казалась настоящей, пока он не посмотрел на
мои губы, а затем она просто раскололась.
Комната заполняется невысказанными чувствами. Они повисают над нашими головами,
как грозовые облака.
– Куда ты едешь? – спрашиваю я.
Он снова смотрит мне в глаза, и улыбки теперь как не бывало.
– Ох. После тура по книге? Я собираюсь на миссию.
– Точно, точно, – мое сердце, как сотни шариков, катящихся по полу. Я не знаю, почему
мне было нужно, чтобы он произнес это вслух. – И ты еще не знаешь своего предписания?
– Я узнаю его в июле, думаю. Как ты слышал, нам все еще нужно отправить мои
документы, но я не могу сделать это, пока не вышла книга.
Миссии непричастным трудно понять. Молодые мужчины – и женщины иногда, но не так
часто – уезжают из дома на два года, чтобы отправиться в любую точку мира. Их задача? Создать
новых Мормонов. И не в сексуальном плане, по крайней мере, пока. Миссионеры создают новых
мормонов крещением.
Мы все видели их, идущих или едущих на велосипедах в своих чистых брюках и
отглаженных рубашках с короткими рукавами. Они приходят в наши дома с яркими улыбками,
опрятными волосами и с блестящими, черными табличками с именами, и спрашивают обо всем,
что мы бы хотели узнать об Иисусе Христе, нашем Господе и Спасителе.
Большинство из нас разворачивает их с улыбками и словами «нет, спасибо»
Но моя мама никогда не говорит «нет». Не важно, что она чувствует к церкви – и поверьте,
она не позволяет им говорить о Книге Мормонов с ней – они далеко от дома, говорила она, когда
мы жили в Пало– Альто. Это правда: большинство из них были далеко от дома, и они проводили
целый день на ногах, протаптывая в пустую асфальт. Если мы приглашали их в дом, он были
вежливы и милы, как вы можете себе представить. Они принимали лимонад и закуски, и
благодарность их была несдержанной.
Миссионеры – самые добрые люди, которых вы когда– либо встретите. Но они захотят,
чтобы вы прочитали их книгу и захотят, чтобы вы разглядели истину так, как видит ее их церковь.
Пока они в отъезде, им не позволяется смотреть телевизор или слушать радио, или читать
что– то помимо разрешенных церковью текстов. Они уходят, чтобы глубже погрузиться в свою
веру, чем было раньше, побыть в одиночестве и стать мужчинами, помогать развитию церкви и
распространять учение. И им не разрешено оставлять дома девушку. Естественно им не
разрешается заводить никаких сексуальных связей – и определенно не с лицами одного с ними
пола. Они хотят уберечь тебя, потому что считают, что ты нуждаешься в спасении.
Себастиан хочет стать одним из них.
Я не могу избавиться от этой мысли в своей голове, и мы сидим у него дома, окруженные