перед тем как мы шагаем внутрь.
В доме пахнет свежим хлебом и жареной индейкой, и из– за того, что на улице немного
прохладно, чем внутри, окна покрыты слоем конденсата, затуманивающего стекло. Я следую за
Себастианом мимо небольшой гостиной – Еще раз привет снимку сексуального
семнадцатилетнего Себастиана. Еще раз привет множеству Иисусов. Приветик угнетающей
табличке – до конца коридора к месту, которое открывалось с одной стороны к семейной комнате,
а с другой – на кухню.
Мужчина, я только могу предположить – отец Себастиана, смотрит телевизор.
Он встает, когда замечает нас. Он выше, чем Себастиан, наверное, на пару сантиметров, но
с теми же светло– каштановыми волосам и легкой позой. Не уверен, чего я ожидал – более
устрашающей позы, возможно? – но я не готов к тому, что он протягивает свою руку, чтобы
пожать мою и поражает меня той же подгибающей– колени улыбкой.
– Ты, должно быть, Таннер, – его голубые глаза яркие и мерцают легкой степенью
удовлетворенности. – Много слышал о тебе.
Он…что еще раз?
Бросаю вопросительный взгляд в сторону Себастиана, который демонстративно смотрит в
другую сторону.
– Да, сэр, – отвечаю, быстр поправляя себя. – То есть, епископ Бразер.
Он смеется и кладет ладонь на мое плечо.
– Я – епископ Бразер только в церкви. Зови меня Дэн.
Мой папа никогда бы не одобрил, если бы я называл чьих– то родителей по именам, но я
не собираюсь спорить.
– Хорошо. Спасибо, мистер…Дэн.
Пожилой мужчина спускается по лестнице. Темные завитки волос лежат поверх его ушей,
и, несмотря на строгость его костюма и намечающуюся седину на висках, они делают его моложе,
даже озорным.
– Аарону нужен был ассистент по Лего. Когда он спросил, как я понимаю что делаю, я
ответил, что это из– за моего инженерного образования. Теперь он собирается учиться на
инженера, чтобы бесконечно собирать Лего. Это сработает, полагаю.
Себастиан встает рядом со мной.
– Дедушка, это Таннер. Друг с Семинара.
Он осматривает меня теми же ярко– голубыми глазами.
– Еще один писатель! – восклицает он и протягивает руку для рукопожатия. – Эйб Бразер.
– Приятно познакомиться, сэр, – произношу я. – И только Себастиан писатель. А я ближе
к обезьяне, получившей свободный доступ к клавиатуре.
Дэн и его отец смеются, но Себастиан пристально смотрит на меня, сведя брови вместе.
– Это неправда.
Я бормочу какую– то смешную версию «как скажешь» – потому что – честно говоря – тот
факт, что я могу писать о том, что буквально происходит со мной день ото дня, а потом даю ему
прочитать плохую, идиотскую версию своей книги – по– прежнему унизительно.
На кухне Себастиан представляет меня своей бабушке, Джуди, которая спрашивает, живу
ли я по– соседству. Думаю, это код для «Из какого ты прихода?»
– Он живет в загородном клубе, – объясняет Себастиан, и спрашивает нужно ли чем– то
помочь. Когда они отказывают, он говорит, что мы пойдем, поработаем над моей рукописью.
Паника опрокидывает ведро ледяной воды на мою кожу.
– Хорошо, милый, – говорит его мама. – Ужин будет готов через пятнадцать минут.
Можешь попросить сестер начать умываться?
Кивнув, он уводит меня обратно в конец коридора.
– Я не принес свою рукопись, – шепчу я, поднимаясь по лестнице вслед за ним, и изо всех
сил стараюсь удерживать свой взгляд на своих ногах, а не на его спине.
Наверху коридор разделяется на две стороны.
Спальни.
Я наблюдаю, как он останавливается у комнаты Фейт. Внутри все пушисто– розово–
фиолетовое чудовище с предподростковым беспокойством, сочащимся по краям.
Он стучит и наклоняется вперед.
– Скоро ужин, помой руки, хорошо?
Она что– то отвечает, и он выходит.
– Ты слышал меня? – шепчу я, теперь немного громче. – Я не приносил с собой рукопись.
Я совершил большую ошибку, намекнув, что уже работаю над чем– то новым? Он хочет
поскорее увидеть ее?
Он оглядывается через плечо на меня и подмигивает.
– Я слышал тебя. Я приглашал тебя сюда не для работы.
– Ох…ладно.
Ухмылка Себастиана коварная.
– Кажется, я задолжал тебе экскурсию?
Я уже могу сказать, что здесь не так много на что можно посмотреть – наверху тупик с
четырьмя дверьми – но киваю.
– Комната моих родителей, – говорит он, указывая на самую большую комнату. Еще одно
фото Храма в Солт– Лейк– Сити висит над кроватью вместе с картиной, которая гласит «СЕМЬЯ–
НАВСЕГДА». Школьные снимки и снимки из отпуска висят очередью на стенах; улыбающиеся
лица сияют со всех сторон.
– Ванная, Фейт и Аарона. Моя спальня внизу.
Мы спускаемся на первый этаж, поворачивая за угол, и начинаем спускаться по еще одной
лестнице. Наши шаги заглушает толстый ковер, а голоса наверху становятся тише с каждым
шагом.
На цоколе довольно светло. Лестница открывает еще одну большую, устеленную ковром
семейную комнату с телевизором, диваном, креслами– мешками с одной стороны и небольшой
кухней – с другой. Несколько дверных проемов расположены по бокам, и Себастиан указывает на
первую.
– Лиззи, – сообщает он и двигается к следующей. – А это – моя.
Сердце поднимается к горлу от возможности увидеть комнату Себастиана.
Где он спит.
Где он…
Я разочарован, увидев ее такой опрятной. Придется оставить свои мысли о Себастиане и
смятых простынях на потом. Очередь из футбольных трофеев выстроена в ряд под флагом
«Пантер» УБЯ. Ярко– синий пенопластовый палец с огромной «Y» устроился в углу. Я
представляю его на одной из игр, кричащего вместе с толпой, безумно улыбающегося и с
сердцебиением, работающим, как отбойный молоток.
Себастиан стоит рядом с дверью, пока я совершаю небольшой круг по его комнате, ни к
чему не прикасаясь, но внимательно рассматривая и фотографии и корешки книг.
– Жалко, что я не смог больше порыскать в твоем доме, – говорит он, и я оглядываюсь на
него через плечо.
– В следующий раз, – отвечаю с ухмылкой. И моментально теряю дар речи от понимания,
что за следующий раз может быть. – Признаюсь, было удивительно получить приглашение на
ужин к твоей семье, после… – подыскиваю правильные слова, но понимаю, что он понял мой
намек, когда румянец пополз от его шеи к скулам.
– Маме нравится быть причастной к тем, кто бывает у нас, – объясняет он. – Ко мне не
приходит много друзей.
– Ох.
– Думаю, она захотела узнать тебя получше, – он быстро вскидывает вверх свои руки. –
Никакой вербовки. Клянусь.
Еще один вопрос рвется наружу из меня.
– Думаешь, она считает, что я….? – позволяю своим приподнятым бровям закончить
предложение за меня.
– Не думаю, что это когда– то дойдет до нее. Мне кажется, она просто хочет узнать моих
друзей, особенно если незнакома с ними через церковь.
То, как он смотрит на меня, запускает шарик из игры в пейнтбол в моем животе. Оторвав
взгляд, я оглядываюсь вокруг. Здесь повсюду книги: на полках и в стопках у кровати, в небольших
кучках на его столе. Рядом с его компьютером лежит Библия в кожаной обложке с молнией по
кругу. Его инициалы выбиты золотом на верхушке.
– Эм, она для церкви, – объясняет он, делая шаг ближе. Он вынимает ее из обложки и
перелистывает тонкие страницы.
– Она огромная.
Он испускает короткий смешок.
– Ее называют «четверкой», – говорит он, и я снова забираю ее у него, ощущая вес в
своей руке.
– Там много правил.
– Когда ты так говоришь, то да. Полагаю так, – он наклоняется передо мной, чтобы
открыть ее, и указывает на содержание. – Но видишь? Это больше, чем одна книга. Здесь: Библия,