Теперь надо очень быстро добраться до стены первого корпуса, окружавшего завод. Там стоял ночной фонарь, который через пару мгновений должен был включиться. Поэтому, только распрощавшись с сетью забора, мы сразу тремя скрюченными фигурами поскакали, мягко ступая по земле, к темному зданию.
— Девки-и-и… — протянула тихо Оля и засмеялась. — Мы как та страшненькая, … ну, из мультика, … коричневая такая. С бантом!
Когда стена, казалось, скрыла нас от лучей светильника, я немного притормозила и тем самым совершила ошибку. Яркий фонарь ослепил после сгущающейся темноты. Я стояла оглушенная этим светом, пока Олька не кинула мне своё фирменное «Кыс-кыс!» Резко заморгав, я запрыгнула в тень спасительной кирпичной стенки.
— Ты чего? — Оля тревожно заглянула мне в глаза.
— Не знаю… Прости, — тихо выдохнула я и выглянула за стену. — Похоже, меня никто не заметил.
— Ох, лучше бы ты этого не говорила, — шепнула подруга, смотря туда же, куда и я. В этот момент, как по закону подлости, в каморке дежурного охранника, совершавшего обход и, в случае чего, поднимавшего тревогу, зажегся свет, и два крупных силуэта заходили в окне. Так их двое! Отлично… Один накинул куртку или кофту, а другой взял что-то со стола, находившегося возле окна, и засунул за пояс. Дверь открылась и массивные фигуры вывалились на улицу.
— Опять алкаши приперлись! — злобно прошипел грубый сухой голос.
— Да ну, шпана поди какая-нибудь. У алкашей нет длинных волос, собранных в зачесанный хвост, — ответил напарник, приближаясь к нам.
— Ты хочешь сказать, что разглядел длинные волосы, собранные в зачесанный хвост? — из слов собеседника так и текла насмешка. — По-твоему, сюда приперлись какие-то девки? — охранникам оставалась лишь пара метров, чтобы убедиться, что сюда действительно приперлись три девчонки!
— Валим, — коротко скомандовала я и побежала за угол. Девчонки рванули за мной, но, похоже, не успели.
— Лови их! — раздалось позади, когда вслед за Олей подковыляла Иза с грязной коленкой и такими же руками.
— Бежать можешь? — прошептала я, на что она кивнула.
Мы бежали дальше, по кругу, к третьему корпусу, на крышу которого можно было легко забраться, а оттуда, по не слишком широкой и не факт, что слишком крепкой трубе, долезть до окна третьего этажа старого завода. Когда здание было уже близко, подтолкнула Олю, а следом к ней Изу, чтобы они первые влезли и спрятались. Если они снова застрянут, нам несдобровать. А так я могу им помочь и сама заберусь быстрее. Опять же — я выше.
Оля и Иза оказались наверху только тогда, когда охранники двумя грудами, похожими на сжимающиеся скалы, окружили меня, стоявшую внизу, с двух сторон. Я крикнула девчонкам бежать быстрее, чтобы мы не затормозили еще и на трубе, а сама подтянулась и запрыгнула на верх, враз оказавшись на крыше.
— Стоять! — один из громил, видимо, который взял что-то, а точнее — пистолет, со стола, выстрелил в воздух.
Я обернулась на бегу и увидела, что он легко заскочил ко мне на крышу и нацелился ухватить за шиворот. Я подвильнула под его пальцами, поймавшими воздух, и, крутанувшись над крышей, одновременно сделала шпагат и попала ловцу по щеке носком. Но шикарно выполненный элемент меня не спас, так как «стрелявший» уже оказался рядом и схватил меня за ногу, а после резко дернул на себя и сковал обе руки чуть выше кистей своими большими и толстыми пальцами.
— Набегалась? — осведомился он и коротко бросил. — Сдашь подружек — про догонялки участковому не расскажу и, так уж и быть, про твои бойцовские замашки тоже.
— Это танцы! — горячо возразила я. Его «бойцовские замашки» на мое закрученное grand jeté, которое я тренировала около двух лет, оскорбили, и, как обычно в таких ситуациях, я начала спорить. — Какие «бойцовские замашки»?! Знаете, как сложно выполнить этот элемент? Да и еще с такой короткой дистанции? Я ведь могла вообще не подпрыгнуть нормально, и получил бы ты, — я указала на потирающего щеку охранника, — по шее и под подбородок!
— Спокойно. Танцы, значит, танцы. Мне это, знаешь ли, до одного места. А теперь пошли, — Стрелявший, буду так его называть, повел меня к спуску с крыши.
Когда мы шли к каморке, он позвонил участковому, и тот подъехал сразу же, как мы добрались.
Меня завели в освещенную не очень яркой лампой комнатушку с двумя шаткими кроватями, таким же столом, стульями и тумбой, на которой был размещен маленький тихо гудящий холодильник.
— Присаживайся, — участковый указал на место напротив. — Меня зовут Николай Васильевич, а ты у нас Анфиса, да? — я кивнула, и он продолжил. — Уже с год, если не больше, я чуть ли не каждую неделю бываю у твоей бабушки, потому что мне поступают жалобы. Многие видели на закрытых предприятиях или просто в заброшенных зданиях девочек, гуляющих там. Чаще их двое, и у одной из них длинные рыжие волосы. Так как ты у нас личность не скрытная, и хоть будь ты сто раз не местная, все тебя знают. В том числе и я…
— И, конечно, Вы подозреваете меня? Я права? — перебила Николая Васильевича. Он кивнул, и теперь говорила я. — Но каждый раз, когда Вы бывали у моей бабушки, она меня оправдывала, так? — снова кивок. — Но несмотря на отсутствие доказательств, Вы своего мнения не поменяли, — все это я проговорила тихо, но на последней фразе резко повысила голос. — Вы меня поймали, теперь можете повесить на меня все «мои» грехи, — я с силой надавила на мои и, изобразив воздушные кавычки, попыталась показать равнодушие, но внутри тряслась от страха. Если меня заберут в участок, это будет о-очень плохо! Особенно, если узнают родители!
— Я не могу повесить на тебя эти прогулки, потому что у меня до сих пор нет доказательств. Но в этот раз ты не отделаешься! — он пригрозил пальцем, прямо как строгий дяденька и начал что-то писать. — И даже в следующие разы, а я уверен, что ты не остановишься, если у меня не будет улик, я буду знать, кто это был, — он сурово взглянул на меня из-под сдвинутых бровей и потребовал. — Имена и фамилии твоих подруг!