***
Всегда есть выход. Он есть даже в самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Но бывает так, что хоть как ты поверни, переверни, посмотри, пересмотри, покрути, перекрути, не видишь выхода и все тут! Ну нет его! Нет! Вот как призраку попасть в город, потом в больницу и там найти одного человека из сотен больных? Я задавалась этим вопросом, пока шла к дому Лори. Единственный, кто меня видит и говорит со мной — Сеня. Вся надежда на него, на наглого зеленоглазого кота.
Я подошла к ограде и начала его звать. Сеня не откликался, даже когда я обошла весь двор и огород, мне не попалось ни одно черное четырехлапое существо. И только минут через пятнадцать я заметила, что дом оживился. Возле крыльца стояли сланцы и туфли, в окне мелькали знакомые силуэты родственников, а во дворе стояла машина. М-да, какая я внимательная! Входную дверь никогда не оставляли нараспашку, что усложняло задачу попасть в дом. Но можно попробовать… Я отошла в противоположную от двери сторону и, разбежавшись, резко тормознула перед входом. Как я и хотела, дверь открылась. Только не от поднятого мной ветра — если призраки не могли двигать предметы или просто совершать над ними или с ними какую-то работу, то создавать легкий ветерок очень даже получалось, — а от папиных рук. Он вышел на крыльцо и его отросшие, больше, чем обычно, волосы взъерошились, смастерив воронье гнездо. Я хихикнула, отчего отец вздрогнул. Он мотнул головой, развернулся, и снова зашел в дом, чуть не съездив мне по носу старой ветхой дверью. А интересно, открылась бы она все же или нет?
Пройдя через веранду мы вошли в дом. Кричал телевизор, Крис ловила Костю, бегая из зала в их спальню и обратно, а остальные, в лицах мамы, бабушки Тони, Миши и Тёмы, сидели на кухне и кого-то ждали. Похоже, папу. Он прошел к ним, пол скрипел после каждого его шага, точно половицы возмущались, как это он посмел тут ходить, и присел на свободный стул. Никто ничего не говорил, будто все онемели, зато каждый разглядывал узоры на клеенчатой скатерти.
— Так! — бабушка взяла инициативу в свои руки, впрочем, как и всегда. — Чего сидим киснем? Какие новости? — она оглядела всех строгим взглядом.
— Да, — папа махнул рукой и откинулся на спинку стула.
— Нет, ну вы посмотрите на них! Это же кто так делает? Ехали — ничего не говорили, сидят — тоже молчат, — бабушка аж подскочила на стуле. — С Настькой-то что?
— Кома с ней, вот что! — мама резко встала и начала ходить по комнате. — Шансов, что она очнется, очень мало. Да и вообще непонятно, чего она сознание потеряла!
— Ну-у-у, — Тема замялся и взглянул на маму, — теть-Кать, она смотрела куда-то. Пристально очень… Помните, недалеко от Фисы мальчик лежит, который умер давно? Ему вроде шесть было или пять… Вот туда. Она смотрела, будто видит что-то, — брат невнятно бормотал, а потом начал активно жестикулировать. — Я думаю еще, чего это она? Сам гляжу, будто мелькнуло что-то, ну я думаю, показалось чего, солнце играет. А она смотрит. И глаз не отводит. А потом уже упала.
— Артем! — одернула его бабушка. — Выражайся четко и понятно! Вообще Анька тебя ничему не учит. Сам-то понял, что сказал?
— Не трогай мою маму! — сразу встрепенулся Тема и глаза его налились злобой. — Она самая лучшая мама! Она моя мама! — он оттолкнул табуретку, которая с грохотом упала на пол, и пролетел мимо меня. Его глаза налились слезами и покраснели, а в горле клокотал рык.
— Да вы на него поглядите! Какие мы ранимые! А на родную бабушку плевать! — баб-Тоня почувствовала себя в своей стихии и начала очень громко чеканить слова, чтобы наверняка каждый услышал. И соседи за стенкой тоже. — Как деда не стало, так все! Все смелые стали! И кричать на бабушку можно и ногами топать! Все можно!
— Мам, не трогай его, — мой папа, резко побледневший, сидел будто в забытье. Он скучал. Сильно скучал.
Я тихо всхлипнула и ударилась в воспоминания.
***
В машине повисла гробовая тишина.
Дедушка внимательно смотрел на дорогу, а я, отвернувшись к окну, прятала горячие слезы. «Только мешаешься! Зачем мы тебя оставили?» — кричал в моей голове баб-Тонин голос. Эти слова были… горькие. И свободные. Мне казалось, она давно хотела сказать это. А то, что летело мне в спину, я старалась не слышать и просто игнорировала. Но слезы жгли и не давали спокойно дышать. Будто эти горько-свободные слова поместились у меня в легких, не впуская туда воздух. Они заполонили моё тело.
— Она не специально, правда, — спокойный голос деда пробрался в безмолвную атмосферу. — Просто ты её расстроила, она и вспылила. Но поверь, бабушка так не думает! Она тебя любит! — дед пытался заглянуть мне в глаза, но я уворачивалась.
— Это правда? Меня хотели отдать? — проговорила я дрожащим голосом.
Дед молчал. Казалось, что в голове у него идет нешуточный бой. Он не мог решиться. Прошло минут десять, и я уже не ждала ответа на свой вопрос, но он резко свернул на обочину и остановил машину.
— Да, — мужчина выдохнул и посмотрел на меня сапфировыми глазами. — Это не самая короткая история, но ты послушай. Врачи сказали, что ты долго не протянешь, а потерять родное дитя — это страшно, никто не хотел, чтобы Катюша это пережила. А еще… мы жили очень бедно. Очень. То, что нам удавалось вытаскивать Кристинку — было чудом. Женя с Аней тоже работали без продыху, помогали. У них же своего ребеночка не было, вот они и на Кристинке отыгрывались. А потом, когда уже решили, что и тебя вырастим, выкормим, Аня забеременела. Ой, как она мучилась! Катенька сказала ей, что мы не потянем двух младенцев и еще одну первоклашку — Кристинка же в школу должна была пойти к твоему рождению, но пришлось отложить. И тогда решили, тяжело было, но решили, отдадим тебя бездетной семье, будем узнавать, как ты да что. Но знать о нас ты не должна была. Катя очень тщательно выбирала семью, с каждым советовалась, Алексея чуть с ума не свела, — он приподнял уголок губ. — Когда ты родилась, документы были уже готовы, и через пару часов тебя должны были забрать. Но она тебя не отпустила. Сказала: «Мы обе могли умереть, но раз этого не случилось, мы переживем и остальное!» И вы правда справились, — дед быстро вытер глаза и взглянул на моё задумчивое лицо.
— Мама могла умереть? — после недолгой паузы вопрос все же слетел с моих губ. Дед кивнул. — А бабушка? Как она отреагировала, когда мама меня оставила? — мужчина рядом со мной заерзал и отвернулся. — Уже нет смысла скрывать, не так ли?
— Она была в замешательстве. Как и все мы. Мы не знали, что будет дальше.
— Тогда почему она сказала, что было бы лучше…
— Я говорю — она вспылила, — перебил меня дед. Он выдохнул, и я поняла, что ему так же сложно это рассказывать, как мне слушать.
— Ладно, поехали, — я потянулась и завела машину. Губы деда тронула легкая улыбка, и он нажал на сцепление.
— Не переживай. Она тебя любит. Я уверен, — он сжал мою руку и улыбнулся так, как умел только он и только для меня, а я ответила взаимностью. — Скоро приедем.
Мы тронулись и выехали на дорогу. Я смотрела в окно на быстро мелькавшие деревья и услышала его последние слова.
— Фиса, — я повернулась, — я люблю тебя, независимо от всего этого, — мы улыбнулись друг другу.
Удар. В мой правый бок вжалась смятая дверца, а головой я ударилась об окно, и оно разлетелось. Нас перевернуло пару раз, а после я отключилась.
В машине снова повисла гробовая тишина.