***
Я вывалилась в коридор, прижимая к себе школьную сумку. Старшеклассники, которым я была чуть выше пояса, носились из стороны в сторону, перекрикивались, кто-то сидел на корточках или лавочках возле кабинетов и зубрил предмет, а кто-то просто спал. И никому не было дела до пятиклашки с опухшими глазами и длинными косами. Закончился урок английского, и я опасливо брела к следующему кабинету через толпу «великанов».
В сегодняшнем расписании осталась всего пара предметов, и кошмар закончится. Пока брат, который отпугивал всех обидчиков, лежал в больнице, одноклассники взъелись на меня. Каждый считал своим долгом подколоть, позлить, сказать что-нибудь неприятное, да и просто случайно ударить.
Весь день я еле сдерживала слезы; учителя кричали на меня, все валилось из рук, опять же — одноклассники, воодушевившиеся отсутствием Темы, и ссора с сестрой на подходе к школе.
Я шмыгнула в кабинет и напоролась на… тишину. Все притихли, были лишь слышны всхлипы с третьей парты второго ряда. Лизка!
Девчонка с кудрявыми темными волосами, отвратным характером настоящей стервы, не самой худой фигурой, но которая почему-то нравится всем мальчишкам (и фигура, и Лизка), сидела в окружении одноклассников и плакала. На мои шаги все обернулись и скорчили презрительные мины. Ну все, мне конец!
Из разомкнувшегося круга показалось заплаканное лицо одноклассницы. В заметивших меня глазах сверкнула злоба, а слезы брызнули с новой силой.
— Это она тебя обидела?! — самый высокий мальчишка из параллели — Гоша — склонился над ней, и голос его зазвучал угрожающе. По крайней мере, для меня.
Хоть большинству из нас было только десять лет, и весь класс иначе как малолетками не назовешь, я понимала, что и ответственности на плечах каждого лежит меньше, будь мы старше. Да и ума и соображения тоже немного. Так что все это могло обернуться для меня побоями или чем похуже. Они были на это способны.
Машинально я потянулась к фиолетово-зеленому синяку в районе правого плеча. Это не осталось без внимания Гоши и Лизы, и глаза их загорелись. Похоже, сегодня придется снова врать маме, что упала… с лестницы… несколько раз.
Девчонка кивнула, наконец отвечая на вопрос, но вдруг остановила подорвавшегося с места парнишку.
— Не надо, — прохрипела она, — я сама.
Лизка встала, выпятила неестественно большую грудь и подошла ко мне через коридор выстроившихся ребят. Прямо как в фильме, где все против одного. Против изгоя. Неужели это я?
— Извиняйся! — требовательно скомандовала она.
— За что? — я пыталась показать невозмутимость на лице, но даю процентов минус девяносто пять, что у меня это вышло.
— За что?! Ты настроила против меня, — она наклонилась к моему уху и прошипела, — Артема!
— Ну уж здесь ты сама виновата! — так же прошипела я в ответ. Только мне пришлось встать на носочки, чтобы достать до нее.
— Да? — у кого-у кого, а у Лизки сохранять каменное выражение лица получалось изумительно! — И чем же?
— А ты догадайся! — во мне нарастали ярость и гнев. Я отпихнула девчонку, ударив ту по груди и шикнула, — убери от меня свой поролон!
— Что ты сказала? — Гоша все же влез и толкнул меня в ответку.
— Ох, ну извините! Вата, да? Или носки? — я изобразила глубоко заинтересованную в этом вопросе личность, и, кажется, у меня получилось. Ну, если судить по безумно-взбешенным взорам моих собеседников. — Знаешь, раз уж на то пошло, лучше прибавлять каждый день одинаковый объем. А то как не посмотрю у тебя новый размер. И следи, чтобы на физкультуре они не вывалились снова, — я развернулась под обалдевшие взгляды и пошла к своей парте. — Не благодари! Это так, дружеский совет, — я постаралась вложить как можно больше яда в свой голос и, довольная, как кот, сожравший украденный килограмм сметаны, побрела от них подальше. Мой триумф прервал лишь рывок за волосы и злобное рычание за спиной.
— Не смей меня оскорблять! — Лизка кинула меня на пол и пнула в бок. Вдруг она дернула головой, будто что-то вспомнила, и, наклонившись, сдавила синяк. Я замычала и, не сдержавшись, пнула её в живот и вскочила на ноги.
Лизка упала и заплакала. Гоша вмиг оказался около меня и съездил кулаком по лицу в области виска. Не успела я прийти в себя, как обидчик оказался на полу. Перед глазами плыло, в ушах гудело, и я видела только как стройный силуэт машет руками в сторону одноклассников и… кричит. С каждой секундой потерянный ненадолго слух улучшался, и вот я уже уловила до боли родные нотки бешенства.
— Тема! — выдохнула я.
Паренек обернулся, замолчал и подсел ко мне. Стоп! А как я оказалась на полу?
— Круто ты её! — усмехнулся брат. — И физически, и морально уделала! Причем больше в словесном плане.
Я в ответ лишь вяло улыбнулась. Взгляд расплывался и снова фокусировался. Тема, заметив моё удрученное состояние, помог мне подняться и вывел из кабинета.
— Сильно ударил? — озабочено спросил он. Я отрицательно мотнула головой и получила еще один вопрос. — Почему ты им не врезала как следует? Ты же на Нике практикуешься почти каждую неделю, и в последнее время он стал хорошо отхватывать!
— Ася только поругается, если мы с ним подеремся. А здесь вызовут родителей, будут пытаться вбить в голову, как надо правильно отвечать на такое. Ну и, скорее всего, я останусь виноватой, ибо у меня мама не социальный педагог и не завуч, как у Лизки, а она уж постарается, чтобы остаться белой и пушистой, — я в безнадежности сжала кулаки. — А что ты тут делаешь?
— Меня отпустили. Только выписку не дают, какие-то проблемы у них, у врачей. А учиться-то надо! Вот мама меня и отправила с кучкой вопросов к Надежде Викторовне. Ну, а я решил к тебе забежать. И не зря, получается.
— Я так рада тебя видеть! — еле оторвавшись от стены, я упала Теме на грудь и слабо обняла. Сил не осталось совсем.
Брат обнял меня в ответ. Одной рукой он поднял мой подбородок и заглянул куда-то в душу. Тьма, застилающая взгляд, на миг отступила перед пронзительной зеленью родных глаз.
— Я всегда буду с тобой! Брат за сестру.
— Сестра за брата, — прошептала я в ответ.
Не знаю, услышал он это или нет. Темнота поглотила меня полностью, и чувство слуха и осязания отключились вместе со мной.