***
Минуло почти полгода, когда, в результате приема новейших лекарств, множества процедур и каждодневного массажа всех членов моего тела, я смогла сесть в коляску и понемногу самостоятельно передвигаться, хоть и быстро утомляясь. Наверное, я проспала больше четырех месяцев из пяти с половиной, прожитых в этой жизни. Но мой уважаемый доктор поощряет покой и говорит, что во многом мое быстрое восстановление происходит благодаря здоровому сну. За это время, пока я полноценно отдыхаю, произошло два события, о которых, думаю, стоит упомянуть.
На следующий день после чудесного пробуждения меня увезли на каталке на массаж и пару процедур, что проходили в большой просторной комнате с натяжным потолком. И пока я лежала на спине и чувствовала, как мое тело оживает, а кровь быстрее бежит по венам, успела разглядеть в хорошо отражающем потолке себя. Но как же эта девушка, которой была я, отличалась от другой, в привычной мне оболочке! Собранные в просвечивающую шапочку волосы были определенно не рыжими, а светло-русыми и кудрявыми (в этом я убедилась позже), как у матери! А о таких глазах можно было только мечтать! Папины чудесные зеленые глаза! Я была красавицей, как бы нескромно это звучало. Но что еще можно было ожидать? Рыжих волос у меня точно быть не могло, ведь после, всего за полмесяца, меня посетила вся близкая родня — почти все черноволосые, немного блондинов, но ни одного рыжего родственника. Почему во сне… другой жизни (не могу называть это сном) я выдумала себе такой образ — рыжая-голубоглазая — не знаю. Возможно, в детстве мне очень нравился такой цвет волос или сам цвет, ведь оранжевый имеет столько прекрасных оттенков (во время заката, например, количество этих самых оттенков зашкаливает, а еще они и меняются с невероятной скоростью).
Второе событие, думаю, по степени шока, который оно вызвало, можно сравнить с первым. Это произошло где-то в конце августа. Я сидела на кровати, мягкие подушки подпирали спину, а на подставке, железной конструкции протянутой через мою постель, расположилась раскрытая потрепанная книжечка в мягкой обложке сдержанных тонов. Увлеченная чтением, не сразу поняла, что кто-то вошел, но, заслышав выразительный кашель, подняла взгляд. Передо мной стоял… Ник?
Высокий сутулый шатен, парень лет до двадцати, в длинной красной рубашке в клетку и рваных джинсах стоял и глядел на меня, не сводя глаз. Улыбка расползлась по его лицу «от уха до уха», он восторженно подпрыгнул на месте и подлетел ко мне.
— Анфиса! Ты меня помнишь?
Старше, крепче, выше, но это был определенно Ник! И я сразу поняла, почему не чувствовала ничего к такому красавчику раньше. Как-то я говорила Кэтти, девочке с синими волосами, что он мне как брат, так он им и был. Никита был моим старшим братом, чей образ я пронесла в свою другую жизнь. Мне вспомнился момент, как мы играли в догонялки на даче, он за что-то обиделся на меня и столкнул в речку, а потом долго-долго извинялся и пытался согреть. Ник наклонился и с силой сжал меня в объятиях, заметив узнавание в глазах. Я в ответ лишь начала плакать.
— Эй, эй! Ну ты чего? — брат отодвинулся и с тревогой посмотрел на меня. — Не надо плакать! Я же тебя не обижу, — и он снова обнял меня чересчур крепко.
Я уткнулась Никите в грудь, тихонько всхлипывая, а он с умильной улыбкой поглаживал мои кудрявые волосы.
— Прости, что не приехал раньше, — дрожащим голосом заговорил брат. — Родители тебе не говорили? Наша команда (я занимаюсь танцами) одержала победу на международном уровне и мы отправились в тур по городам. Шел первый день, когда чуть ли не задыхающаяся от радости мама позвонила и сказала, что ты очнулась. У меня крышу снесло, как и у всей нашей семейки! Ведь тебя все уже навестили, да? И ведь не поленились смотаться на пару дней в другую страну! Ну, а я правда не мог уехать. Да и просто не хотелось подводить команду. Поэтому я так задержался и попросил родителей тебе пока обо мне не говорить, вдруг все равно не помнишь. Зачем томить тебя ожиданием возвращения непутевого братца? Эх, прости, — протараторил Ник, и я почувствовала, как на макушку мне упали слезы, скатившиеся с его щек. — Я тебя очень люблю, сестренка, и не знаю, как пережил столько лет без тебя, — прошептал он, заставив этими словами меня снова разрыдаться.
— Значит ты танцуешь? — чуть погодя прошептала я. — В моем… сне ты тоже хорошо танцевал, — он с интересом посмотрел на меня, и я, давясь слезами, еле проговаривая слова, беспрестанно хрипя, рассказала ему всё.
Никита меня внимательно слушал, задавал вопросы, помогал пить принесенную им же воду, когда в горле пересыхало, а под конец сказал, что у меня богатая фантазия, хоть книгу пиши. Взамен выслушала его, узнала как они жили до и во время моей комы. Рассказ Ника пестрел подробностями, позволяя мне в голове выстраивать четкие картинки событий. В принципе, я быстро восстановила пропущенные восемь лет. За эти самые года я прожила еще одну жизнь: яркую, насыщенную и незабываемую, — которая точно не исчезнет из моей памяти и не потеряется в ее глубинах. А в этой, второй жизни, у меня есть большая семья и крепкая опора и защита — старший брат. И я ни о чем не жалею.