В конце концов, отыскав необходимое, Катерина принялась записывать всё, что помнила с вечера субботы. К счастью или нет, к трагическому воскресенью перейти она не успела.
Дверь отперлась, и в комнату без стука вошёл Борис, насвистывающий популярную пять лет назад песню Вяльцевой. По коже Катерины побежала мелкая дрожь.
Девушка с испугу подпрыгнула и вжалась в стол. От обречённости стучало в висках. Борис, усмехнувшись, молча прошёл внутрь. Одним движением руки отодвинув девушку от стола, он с интересом взял в руки лист бумаги. Бегло пройдясь по нему, он меньше секунды удивлённо смотрел на Катерину, затем с полуулыбкой шагнул к ней и хитро произнёс:
– Не боишься, что я расскажу всем про твои доносы? – Борис обошёл Катерину, обводя её с ног до головы сальным взглядом.
Катерина встревоженно сглотнула, когда Борис остановился прямо за её спиной. Большими напуганными глазами она беспомощно смотрела в стену.
– Это не доносы… – она тихо пролепетала. – Это для дневника… личного.
Борис рывком развернул Катерину лицом к своему лицу.
– А кто тебе поверит? – мужчина кончиком пальца приподнял вытянутый подбородок девушки. – Я – предводитель подполья, участник успешного покушения на городского главу… – он приблизился и, глядя прямо на Катерину, хрипло прошептал: – а ты – господская.
Сильной рукой мужчина обвил талию девушки и притянул дворянку к себе.
– Отпусти, – требовательно, но заикаясь, попросила она.
– Ай-ай, Томочка церемониться не станет – оставит наедине с толпой мужиков, а они тебя… – он сладко протянул, нарочно не заканчивая свою мысль. Катерина дёрнулась, но рука, сдерживающая её, сжалась ещё сильнее. – Не убежишь. Некуда, – мужчина едко захохотал. – Дура! Я пусть и не благородный человек, но даю тебе выбор: полюбовно или… – Борис провёл ладонью по натянутому позвоночнику. – А ты выкаблучиваешься.
– Это бесчестно! – девушка дрожала, словно осенний лист. Выхода не было. Катерина всплакнула и, понадеявшись на остатки порядочности в Борисе, сделала последнюю попытку спастись: – Я ведь даже не замужем…
– Тем лучше, – свободная тяжёлая ладонь легла на тёмно-русый затылок дворянки.
***
По стёклам били капли. Тамара значительно задерживалась. Как бы она ни хотела прийти домой пораньше, погода не позволяла ей того. Поджав колени под себя, абсолютно обнажённая Катерина уткнулась в них лицом. Натягивавший серую косоворотку без рисунка Борис раздражённо цокнул и закатил глаза:
– Ну, ну. Хватит рыдать. Не так уж и плохо тебе было.
– Ты женишься на мне? – Катерина, обнимая ноги, повернула растрёпанную голову к Борису.
– А ты хочешь за меня замуж? – он ухмыльнулся.
– Ты обязан.
– Я много кому обязан.
Мужчина потянулся. Усмехнувшись, он поцеловал вспотевшую макушку Катерины и направился к выходу.
– Рассчитываю на твою сговорчивость и завтра, – произнёс рабочий, закрывая дверь.
Боль как моральная, так и физическая, полное опустошение, стыд и злость завладели маленьким, но теперь взрослым телом Катерины.
– И завтра… – она закрыла лицо ладонями. – Он придёт опять, и опять, и опять… – навязчиво повторяла Катерина, мотая головой.
Недолго девушка сидела молча и про себя молилась.
– Папенька… маменька! – плач усиливался с каждой одинокой секундой.
Стремительно вскочив с постели, Катерина кинулась к шкафчику у окна. Она вытянула его до основания. Тихо скуля от боли и обиды, девушка порывисто выкидывала одну вещь за другой. Разворотив его, она бросилась к другой тумбочке, где час назад нашла письменные принадлежности. Вывернув тумбу, со дна Катерина достала карманный нож, – один из тех, что с собой носила Тамара.
«Не осуди, Господи!». Со всхлипом упав на колени, дворянка поднесла кончик холодного лезвия к выступающим на руке венам.
V
Щербаков приоткрыл дверь и галантным жестом пригласил Тамару внутрь. Она выпрямила спину и вошла как солдат. Мужчина, улыбаясь, заговорил:
– Приходите как-нибудь все вместе ко мне на квартиру.
Приглашение показалось Тамаре заманчивым. В гости непременно явился бы и Дмитрий, а значит, появится возможность познакомить их с Катериной поближе.
– Дам Кате побольше чая перед выходом от греха подальше, – женщина усмехнулась.
Щербаков одобрительно кивнул и заботливо приложил к ладони работницы губы, не отрывая взгляда от Тамары. Она в неприметном смущении склонила голову вбок. В глаза бросилась пара обуви Бориса. Женщина вытаращила карие глаза и прошипела:
– Чёрт!..
– Что такое? – взволнованно спросил Щербаков.