***
- Три слепые мышки, три слепые мышки
Смотри, как бегут они…
За Фермершей следом, которая им
Хвосты отрубила ножом кривым.
Три слепые мышки…
Тихо напевая в абсолютной тишине своей лаборатории, Винсент не спеша собирал диски и банки, бережно укладывая их в большую сумку.
- Три слепые мышки…
Он взял со стола серую маску с темными стеклами и вытащил правое, усмехнувшись себе уголками губ, перебрал пальцами лен и отложил ее в сторону.
«Уже не пригодится… даже жаль немного, столько сил впустую угробил».
Он повесил сумку на плечо и окинул пристальным взглядом помещение.
Да, здесь столько сил угроблено впустую, что можно о каждой банке сожалеть и о каждом незаконченном опыте.
Винсент передернул плечами, решительно выдохнув, на миг закрыл глаза и вышел, аккуратно закрыв дверь.
«Как будто есть в том надобность, в этом моем сожалении».
Он прошел по дому, задержавшись около своей комнаты, постоял несколько минут в гостиной и направился к Й’оку.
- Идем, – Винсент присел перед старшим братом и взял его безвольно лежавшие на коленях ладони в свои.
- Куда? -Тот повернул голову и долго-долго смотрел в янтарные глаза, словно что-то силился в них прочесть.
- Подальше от этого места, - Винсент сжал его руки, надеясь на ответное пожатие. – Идем.
Й’оку отрицательно качнул головой и отвернулся.
- Я не могу.
Винсент смотрел на него очень долго с откровенным сожалением, но уговаривать больше не стал. Он не мог сказать, что так уж сильно осуждал брата за его фанатичную преданность Мастеру и прочие самурайские загоны, даже спокойно к этому относился вот до сегодняшнего дня. Но сейчас… после сделанного Мастером что-то разве могло остаться?
- Он никогда не будет тобой доволен, - негромко произнес Винс. – Никогда, понимаешь? Что тебя тут держит?
Старший промолчал.
- Ясно, - Винсент отвел глаза и неожиданно обнял брата, чего до этого не делал никогда в жизни. – Я бы хотел пожелать тебе удачи, бро, или хоть чем-то помочь.
Й’оку кивнул и, уцепившись за руку брата, с трудом поднялся на ноги.
- Пусть она тебе сопутствует. Береги себя.
Тот кивнул, перебросил через плечо сумку, с коротко звякнувшими колбочками, и шагнул к двери.
- Тогда прощай.
- Прощай.
- Три слепые мышки
Смотри, как они бегут…
***
Уже приближаясь к их дому, Рафаэль занервничал, увидев приоткрытую дверь, а за ней слабый, едва уловимый свет.
Он же, кажется, растоптал все свечи до последней, пока бесился тут…
Вытащив сай, Раф осторожно толкнул дверь и оглядел помещение.
На располосованном им одеяле, валявшемся на полу у стены, среди сломанных и кое-как зажженных свечей сидел тот, кого он искал, привалившись спиной к кирпичной кладке, и методично бился затылком в стену.
- Кадзэ? – Раф подошел ближе и сглотнул, увидев залитое кровью лицо, кое-как прикрытое пропитавшейся красным маской.
- Рафаэль… - тот еле повернул голову, уставившись на него одним глазом. – Прости. Я не хотел этого.
- Дурак! - Раф бросил сай в ножны и присел рядом, осторожно ощупав его голову. - Т-шш, все хорошо будет.
На пальцы налипли сгустки крови, легко оторвавшись и освободив красные ручейки.
- Прости, - Кадзэ уцепился за его руку, прижав ее к щеке. – Прости… я же на самом деле… я люблю тебя, Раф…
Он вздрогнул и свалился Рафаэлю в руки, крепко обняв и прижавшись дрожащим горячим телом.
- Я, правда, тебя люблю…
***
Расплывчатый, двоящийся, хоть как-то видимый вход в их дом.
Распахнутая дверь, разбросанные вещи, исполосованный в клочья диван.
Взорванная паникой, ужасом, криком о помощи душа, налетевшая на пустоту.
Й’оку подобрал один огарок свечи и с третьей попытки смог зажечь, поставив на пол около себя, потом ощупью отыскал второй.
Свалился у стены и откинул голову назад, ударившись затылком в кирпичи.
Он не знал что делать, мечась внутри себя, как загнанный зверь, ища выход из кромешного ада уже принятого за него решения и мечтая только умереть и не знать исхода этой истории.
Если бы, если бы можно было обменять себя на Ёдзи! Но даже на это он не был годен, ценой жизни малыша была совсем другая смерть, к которой прилагалось предательство того, чьей защиты Й’оку сейчас искал, как спасения от себя самого.
Его трясло так, как никогда до этого в жизни, а руки беспомощно хватали пустоту, словно ища опору.
- Рафаэль… прости…я не хотел этого…
Ему тепло. Вокруг огромные рыжие листья, летящие в вихре ласкового ветерка. Они похожи на огоньки тех свечей, что жег Рафаэль в их доме…
- Кадзэ, - теплое дыхание ласково очерчивает правую скулу, и он вскидывает навстречу руки, чтобы коснуться дорогого лица и обрисовать пальцами контуры, улавливая легкую улыбку Рафаэля.
- Люблю тебя, - шепчет Кадзэ, легко улыбаясь в ответ, как никогда не умел в реальности. – Люблю вас обоих.
- И мы тебя, - звонко смеется Ёдзи, судя по голосу, расположившийся на спине Рафаэля. – Ты же знаешь это.
- Знаю, знаю, малыш…
Он гладит и гладит губы и глаза, к которым так легко позволили прикасаться, и снова и снова улыбается им обоим – самым дорогим в мире существам.
Рафаэль и Кодама. Вместе, рядом с ним, как и мечталось.
Любят его.
И им совершенно не важно, что он больше не может видеть их…
Огромное, теплое и родное обхватило сразу кольцом, оттаскивая прочь от стены, в которую он бился головой.
- Рафаэль… я правда… правда люблю тебя…
Кадзэ вцепился в это родное и безопасное, как в ускользающие лучи света, и упал в него, подавившись темнотой и короткой вспышкой боли выбитого глаза, который задел.
***
Рафаэль не знал, что ему делать, с немым ужасом всматриваясь в сжавшегося в его руках Кадзэ, который захлебнулся своим признанием и вцепился в него до синяков и царапин, словно боясь потерять. Он интуитивно понял, что тот ищет защиту от чего-то чудовищного, что рвало его на части изнутри.
«Да что же с тобой происходит-то? Что случилось?!»
***
Теперь было не страшно.
Все страшное уже произошло.
Уже случилось и уже было решено.
Сейчас в короткие минуты, пока оно еще было только решением, пока оно еще не было сделано им, Кадзэ хотелось просто лежать головой в руках Рафаэля и не знать, что будет чуть позже. Просто не знать. Просто не делать. Просто пока еще быть.
Ему было спокойно, ему было тепло, его любили… он был подчинен силе, которая никогда не сделает больно из прихоти, силе, что защитит его и не потребует ответа за проступки, силе, которой он доверял… которую он любил… которую готовился предать.
- Раф…
- Т-шш, - тот осторожно приподнял его, пытаясь заглянуть в уцелевший глаз. – Все хорошо… я помогу…я рядом… я здесь…
***
Первым желанием было подхватить на руки и, не разбирая дороги, мчаться домой. Спасти.
Там Донни. Их гений точно сможет остановить кровь и аккуратно зашить рану, может быть, даже спасет глаз… А потом уже, приведя в себя, отмыв и отогрев, они во всем разберутся, все решат и все сделают…
Рафаэль осадил себя уже в движении.
Лео был против. Он просил не приводить Кадзэ домой, и Раф обещал ему это. Как сейчас обмануть доверие брата, который для него столько сделал?
Он опустил глаза на свернувшийся в руках клубок. Дрожавший, раздавленный, почти уничтоженный, но еще живой и сплел их пальцы, стараясь успокоить легким пожатием.
- Ты хоть раз в жизни смотрел в зеркало? - Раф откинулся спиной на стену, прикрыв глаза. – Я не о куске полированного стекла сейчас. Ты в душу свою заглядывал?
Кадзэ еле качнул головой, рассматривая их сплетенные пальцы, и снова вздрогнул, прикрывая глаза.
От боли ли или от страха?
Раф вздохнул и решился.
«Лео поймет меня, обязательно поймет. Ну, он же не черствое бревно и не Шредер, чтоб бросить в таком состоянии».