В 1439 году Король, взяв сторону Венгрии, объявил войну Порте, и прежде два раза в Трансильвании, а потом на третьем сражении, в котором сам Султан участвовал, разбил Турок на берегах Дуная. В этих битвах находилось 43,700 Малороссиян, под предводительством воевод: Киевского Светольдовича и Северского Олеговича. Первого можно полагать Гетманом Венцеславом; ибо в это время, кажется, был Наместником Киевским сын Иоанна Алгимунтовича Гольшанского Андрей. Об отце я упоминал под 1396 годом. Полковники тогдашние были Блудич, Дулепа, Претич, Станай, Бурлий и Артазий. Король в награду за мужество, оказанное ими в битвах с Магометанами, роздал им гербы и аксельбанты.
По окончании войны с Турками, место Андрея сына Иоанна Алгимунтовича, занял в Киеве Олелько Владимирович, освобожденный тогда же из темницы, куда заключен был Великим Князем Литовским Сигизмундом. Так Литовцы, не смотря ни на грамоты, ни на привилегии королевские, продолжали самовольную управу над Князьями Малороссии. Олелько был зять Князя Московского Василия Темного, и, по словам Литовских Историков, был Князь умный, справедливый и деятельный. В его время была та война, столь гибельная для Поляков, в которой, имея 21 год от роду, их знаменитый Король пал в битве под Варною. Здесь и Малороссияне понесли общее несчастие: едва ли половина их, от битвы уцелев, бежала в Булгарию, откуда своими единоверцами, тамошними жителями, проведена была скрытыми путями за Дунай. Нашим Воеводою под Варною был Олегович, а Полковниками: Бурлий, Станай, Претич, Гудима и Тризна.
По смерти Олелька, осталось от него два сына: Симеон и Михаил. Они намеревались разделить между собою земли Киевские. Казимир, бывший прежде Великим Князем Литовским, а с 1445 года и Королем Польским, им в этом попрепятствовал. Он отдал Копыль и Слуцк Михаилу, а Симеона утвердил Правителем в Киеве. Любовь к нему и уважение не только Малороссиян, но и Литовцев, простирались до того, что когда Казимир воевал в Пруссии, то Симеону предложили в Литве великокняжеское достоинство. Одним из примечательнейших дел его было отражение Волжских Татар; он обновил Печерскую церковь Пресвятыя Богородицы, бывшую, после Батыева. нашествия, 230 лет в развалинах, и летописцы говорили о Симеоне, что он правил Киевом подобно древним Князьям Владимирова племени. Находясь на смертном одре, он отправил Казимиру в подарок свой лук и коня своего, и поручил ему сына Василия и дочь Олельку.
Мы видим сына и брата Симеоновых еще в живых; но мстя Малороссиянам за их приверженность к покойному правителю, Король не признал ни того, ни другого в этом звании. Место Симеона заступил Литовец Мартын Гастольд.
Но до скорой и счастливой перемены в положении Малороссии, ей суждено было еще изведать бедствия. Опять сожжен был монастырь Печеркий, Киев опустошен, его посады и ближние села обращены в пепел Ханом Крымским Менгли-Гиреем; те же Крымцы выжгли окрестности Чернигова; а пять лет спустя, и самый город разграбили они вместе с Молдаванами.
Новгород-Северский между тем обстроивался Поляками. В нем воздвигнуты были два монастыря, один на месте, которое и доныне называется Кляштором; другой, Доминиканский, там, где ныне слободка Домотканова. Граждане Киевские были Александром уволены от воинских повинностей. Полтава существовала уже и находилась во владении Князей Глинских. Около того же времени удалившиеся в Литву Князья Иван Андреевич Можайский и Иван Дмитриевич Шемякин получили от Короля: первый — Чернигов, Стародуб, Гомель и Любеч; второй-Новгород Северский и Рыльск; но когда Александр начал обращать Князей и народ в веру Католическую, то сын, оставшийся после Можайского, Симеон, и внук старого Шемяки Василий Иоаннович предложили обладателю России избавить их от ига Литовского, и Великий Князь Иоанн послал к зятю своему обявить, что вотчины обоих Князей добровольно к Москве присоединяются.
Так оканчивается этот период существования Малороссии; в нем видим мы опустошения городов наших, борьбу с иноплеменниками и шаткость народных прав. Княжения сменялись воеводствами, Князья воеводами, Литовские повелители даже присвоивали себе право заключать в темницы повелителей Киевских. Безпрестанно необходимы были для нас подтверждения пакт и привелегий, и безпрестанно они были нарушаемы, не смотря на королевские повеления. Вера была объявлена свободною, и нередко была угнетаема. Вопреки универсалу королевскому, в котором сказано, что Малороссияне сами отбились от Татар и что, за помощь, Литовцами им оказанную, заплатили сторицею в битвах за Польшу и Литву, самолюбие народное было оскорбляемо безпрестанными попреками об освобождении Малороссиян Литовцами от ига Татарского; а назначение Гастольда воеводою, против народного желания, все довершило.
Вдруг три замечательных явления обновили всю старую жизнь Малороссии; то были: Предслав Лянцкоронский, Евстафий Дашкович и Сечь Запорожская.
ПЕРИОД ВТОРЫЙ, М А Л О Р О С С И Я От Лянцкоронского до Унии, 1500–1592
ГЛАВА II. Предслав Лянцкоронский, Дмиртий Вишневецкий и Евстафий Рожинский
Лянцкоронский. Дашкович. Битва на Митькове поле. План Острожского. Кошевой. Запорожье. Битва под Вишневцом. Дмитрий Вишневецкий. Малороссияне в Белграде. Набег Крымцев. Дашкович с Татарами идет на Россию. Рязаеь. План Дашковича. Возвращение. Битва под Киевом. Битва под Черкасами и Каневым. Рожинский. Устройство войска Малороссийского. Гибель Татар. Кодима. Смерть Рожинского.
Начало шестнадцатаго века ознаменовано важною для Малороссиян переменою. Зять Князя Острожского, свойственник Короля Александра, Предслав Лянцкоронский, из Фамилии Сенаторской, был избран первым Гетманом, и от него началась наша Гетманщина; ее последовательность уже не прерывается. Здесь же мы впервые встречаем имя законодателя Сечи Запорожской, ее первого Кошевого, Евстафия Дашковича. Он стал известен в войне Иоанна Державного с зятем своим Королем Александром, когда Князья Симеон Черниговский и Василий Шемякин возстали за веру противу Короля, и когда, соединясь с Боярином Воронцовым и Александром Ростовскими, они разбили под Мстиславлем Князя Михаила Ижеславского и Евстафия Дашковича, тогдашнего только еще Воеводу в войске козацком и старосту Черкасского. Война кончилась сожжением Великороссиянами предместия Киевского и всех сел до Мстиславля и Полоцка. Мировой сделки, хотя посредником был Папа, не могло быть между Великим Князем и Королем. Зять требовал городов, завоеванных Россиею, а державный тесть не такого был нрава, чтоб отдавать завоеванное. «Своего не уступлю «, говорил он, и требовал Смоленска и Киева; к тому же Дашкович был новым предлогом к войне: он выехал в Москву со всеми богатствами и многочисленным дворянством. Король требовал выдачи его; Иоанн отвечал, что по грамоте перемирной определено выдавать воров, злодеев, должников и холопей, а Дашкович не уличен ни в каком преступлении; был у Короля Воеводою и добровольно вступил в Русскую службу. Не известно, какие причины были поводом к побегу Дашковича; но зная взаимные связи знаменитых людей того времени, можно полагать, что преданность его к Князю Острожскому его к тому побудила; бегство его с Острожским из Москвы оправдывает предположение.
Князь Константин Иванович Острожский, Воевода Троцкий, Кастеллан Виленский, Великий Гетмант Литовский, был Грекороссийского вероисповедания, человек щедрый, благосклонный к каждому, милосердный к пленникам и великий полководец: уже достаточно, чтобы сподвижники славы его были ему вполне преданы; но он еще был женат на дочери Симеона Олельковича, последнего, чтимого и любимого, Киевского Князя-Наместника, на Олельке, которую, как сироту, умирающий отец оставил на руках Короля Казимира, отдав ему и сына и лук свой и любимого коня. И так могли ли соотечественники видеть равнодушно плен Острожского. Вероятно, и Король не знал причины побега Дашковича, и потому требовал его у своего тестя. Но когда он добровольно возвратился из побега, то Король возвысил его и вполне осыпал всеми почестями; да и что другое могло бы заставить его уйти из родины, где он имел сильные связи, дружбу и родство: Воевода Киевский Андрей Немирович был женат на его сестре Богдане; а Гетман Малороссийский Предслав Лянцкоронский был его друг.