Мимо Киева прошли Угры; начались войны с Печенегами; города продолжали строится; Святослав утвердил владычество над Древлянами; Владимир просветил Полян Христианством. Мало помалу Полянам последовали все единоплеменники; на поприще бытописаний явился новый, многочисленный, Крестом озаренный народ. Окрестности Киева на полнились селами, держава была неразделена; но с смертию Владимира она распалась на части, водворились междоусобия, Половцы стали тревожить Государство безпрерывными набегами. А между тем оно расширялось, все подвигаясь к востоку и северу. Суздаль и Владимир, Москва и Тверь и другие города, в последствии столь знаменитые, воздвигались один за другим. Но, не признавая их Русью, народ этим именем величал только древние владения Олега и Святослава, в которых сердцем был Киев, и где присутствовали глава Церкви и глава Князей. Так Киев удерживал за собою имя Руси даже и тогда, когда престол великокняжеский был перенесен уже из него, разоренного и разграбленного Андреем Боголюбским, во Владимир. С той поры быстрыми шагами подвигался к падению первопрестольный град. Он терпел разорение и от соотечественников и от иноплеменников. Рюрик Ростиславич и Князья Черниговские вторично взяли его приступом, сожгли Подол, а церкви и монастыри предали на разграбление.
Год от году междоусобная борьба усиливалась, и первое нашествие Монголов не надолго примирило Князей на степях Калки, где из одних Киевлян легло десять тысяч воинов, а с ними шесть Князей и семьдесят богатырей. С удалением кровожадных врагов, борьба домашняя возобновилась и снова была остановлена вторичным их нашествием, нашествием разрушительным, испепелившим до основания почти все города Южной Руси, а в том числе и Киев. Церкви Св. Василия, Десятинная и Киево-Печерский монастырь разорены были до основания; на их развалинах умерщвлен Митрополит Иосиф. Та же участь постигла монастыри Успенский-Елецкий и Троицкий-Ильинский в Чернигове и собор Спаса Преображения, там же Великим Ярославом воздвигнутый. В удел всему народу и Князьям достались властвование над развалинами городов и долговременное рабство у потомков Чингисхановых.
Уцелел только Глухов, чтобы через столетие, испытать почти столе же ужасное бедствие: в половине ХIV столетия в нем не осталось ни одного человека от мировой язвы. Несчастие, конечно, неравняющееся с Киевским опустошением: ибо, если, умирать, то лучше умирать зная, что наше добро врагам не досталось. Во время нашествия Татар, Глуховым владел Кн. Симеон Михайлович, сын Черниговскаго; уже в то время существовали Лодижин, Сосница и на реке Ворскол известно было урочище Олтава.
За несколько лет перед гибелью Руси, исчезло не многочисленное, но знаменитое войско наше составленное из иноверцев и пришельцев, поселенное не на островах Днепра, где потот прославились Запорожцы, но в городах но Днепру и по Роси. Оно называлось Черкасами и Козаками, т. е. людьми волными, и служило конницею Князьям Киевским предпочтительно. Я говорю о Торках, бедном остатке целого народа, известного в летописях под именем Черных Клобуков, загнанного в Россию Половцамы и построившего над Днепром город людей вольных, Черкасы, славившиеся древностию еще при Боплане и при Герберштейне. В 1120 году, этот народ, за страсти к грабежам, был изгнан обратно Мономахом в Азийские степи, и остатки его были слугами Князей в продолжение почти целого столетия.
С разрушением Монголами Киева, Чернигова, Галича и множества других сел и городов, знаменитейшая фамилия с немногими княжескими семействами удалились в Кнажество Литовское, и вступили в родство с тамошними владетельными князьями и вельможами; Простой народ остался под игом завоевателей, и только горстке скитальцев безприютных, но неподдавшихся под власть Ханскую, удалилось с пепелищ своей родины на Днепровские острова, защищенные непроходимыми тростниками и никем ненаселенные, и в землю Древлянскую, именуемую ныне Полесьем. Там, без жен и детей, питаясь звериною и рыбною ловлею, тревожа набегами врагов веры и отечества, они приняли имя исчезнувшего, но знаменитого войска Козаков и Черкас. Эти имена напоминали им набеги, удальство и безприютность их предшественников. И когда некоторые из них, устаревшие в шуме тревог, возвращались в родные села свои, возникавшие из развалин, тогда, не снимая с себя звания козацкого, они приучали сыновей своих к такой же жизни свободной и боевой, и передавали им свое козачество. Так составилось славное в последствии войско наше. Оно в то время не могло быть заметно, но чрез восемьдесят лет имело уже своих полководцев.