Особенно яркия преследования наступили в страстную неделю 1621 г. «С великого понедельника начали хватать самых знатных православных купцов, тащили их в ратушу и здесь допрашивали, подвергали пыткам и одних заключали под стражу в ратуше, а других сажали в подземную темницу под ратушей, даже членов магистрата, которые были подозреваемы в приверженности к православию, отстраняли от должности и иных подвергали аресту при ратуше. У православных ремесленников отбирали ключи от общих касс, где хранились также разные их документы и привилегии, а тех, которые не хотели отдать общественное имущество, принуждали к тому пытками и, как изменников, исключали из церкви. Все эти преследования продолжались всю страстную неделю. В здание Свято-Духовского монастыря бросали камни из пращей — обожженные поленья… В скорби и слезах встретили и провели православные великий праздник Пасхи…» (А. А. Панков).
Особенно лютовал в Витебске Кунцевич, который довел несчастных жителей до того, что в 1623 г. был убит. Разумеется, после этого последовали страшные казни, по требованию папы Урбана VIII. Вся подъяремная Русь застонала еще сильнее. Только Киев был более покоен. Там были козаки. А козаки нужны были полякам против турок. Кроме того козаки вписались в Киевское Богоявленское братство и теперь явились активными и формальными защитниками православия. Гетман Сагайдачный не щадил средств для поддержания братства и школы при нем.
С сороковых годов XVII в. православным югозападной Руси стало житься несколько легче. Главный враг и гонитель православия король Сигизмунд скончался. В Малороссии наступила Хмельнитчина. Россия стала на ноги и открыла собирательное наступление для объединения России. Польша окончательно рушилась в своем внутреннем ничтожестве. Во главе Польши становился Владислав, человек, хотя и бессильный, но в душе вполне сочувствующий угнетаемым и угнетенным.
Наступил избирательный сейм. На него в должном числе явились представители православного духовенства, представители братств, а, главное, представители козаков и запорожцев, которые теперь вошли в братства. Во главе русских стоял Петр Могила, архимандрит Киево-Печерского монастыря, человек высокого образования, великого ума и несокрушимой энергии.
Битва была жестокая. Но русские были сила, поляки — ничтожество. Поэтому русские на время восстановили часть своих прав. Петр Могила был избран митрополитом с правами, равными униатским митрополитам. Это была уже великая победа. Все церковные братства, каковые доселе были и какия впоследствии будут учреждены, могут оставаться в спокойном и беспрепятственном заведывании православных, которым также возвращены некоторые церкви, монастыри и принадлежащия им имущества, по разным областям и городам короны и княжества, — наконец, установлено право вольного перехода из унии в православие и обратно…
Кажется, чего бы лучше… Но нужно помнить, что то была Польша, которой никогда и ни в чем нельзя верить, — что есть и ныне…
Митрополит Петр Могила прекрасно видел, что образование — величайшее благо и серьезнейшая сила и потому всеми силами старался поставить школы на должную высоту, чтобы подготовить не только преданных родине, но и высокообразованных людей. И он этого достиг вполне. Киевская семинария в его время занимала первое место по высоте образования нетолько в подъяремной, но и в свободной Руси. Киев по справедливости был центром русского просвещения и сама Москва так смотрела на него.
Видели это и иезуиты и униаты, — видели и приняли свои меры. Они оказали должное давление на короля и в 1633 г. он издал указ, по которому «в школах Киевских и Виленских дозволяли учить не-униатов по гречески и по латыни, однако, так, чтобы свободным наукам обучали не далее диалектики и логики…» Начались ограничения и урезывания прав. Но не таков был Петр Могила, чтобы скоро мог сдаться. Помимо крепко отстаиваемых просветительных прав, он сумел сорганизовать самих студентов в братства так, что они сами по себе составляли великую силу, — а выходя в свет умели возбуждать и поддерживать ее и в других.
Материальные средства братства увеличивались, а это давало-возможность расширять деятельность издательскую и просветительную.
Кажется, дела православных налаживались. Но это только кажется. Ненависть католиков к православию, а шляхты к быдлу только разгоралась. Кажущияся уступки только распаляли их гнев и ярость, — а власть круля была для них нуль. Поэтому они преспокойно производили открытые нападения на русских и делали всевозможные препятствия и самовольные нарушения в проведении как бы дарованных привилегий. И после этого удивляются гайдаматчине… И после этого считают разбойниками Железляка и Гонту… А кто же они, цивилизованнейшие и христианнейшие Поцеи, Терлецкие, Кунцевичи и проч?..