Мы прошли достаточно много, когда эльф, ведший меня, быстро остановился и утащил нас с Бруно на несколько метров в сторону и обеспокоенно сказал не шевелиться.
- Что происходит? – шёпотом спросила я. – Что-то не так?
- Недалеко от нас опушка леса, - тихо сказал он.
Сверху донёсся слабый, едва слышный звук вертолёта. По мере его приближения шум усиливался. Вертолёт летел не так низко, но производил достаточно шума, чтобы разрушить идеальное спокойствие леса. Я почувствовала, как сжалась рука эльфа на моём плече. Будто поняв его тревогу, Бруно не рычал. Молодец, прошептала я и потрепала его по шее. Когда вертолёт улетел, воцарилась тишина, более глубокая, чем была до его появления. Потом, один за другим, возобновились звуки леса. Кто-то впереди переливчато свистнул, эльф снова взял меня за руку, и наше путешествие продолжилось.
Пока мы шли, я размышляла над реакцией эльфов на появление вертолёта. Мне самой не нравился громкий шум их двигателей. Я чувствовала себя немного неуютно, когда они иногда пролетали над моим домом. В то же время я любила летать, и улыбалась и махала им вслед рукой. В предгорьях, где я жила, вертолёт был символом уверенности, напоминанием о том, что в случае пожара или потери группы туристов помощь придёт быстро. Этот вертолёт, возможно, принадлежал лесничеству и был для меня не большей угрозой, чем пилот-любитель на двухместном самолёте. Но для эльфов он опасен. Их беспокойство за свою абсолютную секретность, необходимость всё время прятаться отдалась болью в моём сердце. Очевидно, их осталось слишком мало. Я даже не могу себе представить, как человечество обойдётся с ними, если обнаружит – военные и учёные захватят их. С ними будут обращаться как с врагами или преступниками: выселят из домов, заключат под стражу, будут изучать, допрашивать, ставить над ними эксперименты. Это будет ужасно. Они не вынесут.
Я наконец полностью осознала тот риск, которому они себя подвергали, доверившись мне и Адаму. Я поклялась сделать всё возможное, чтобы сохранить их тайну, пусть даже ценой собственной жизни. Хотя, Владыка Халдир сказал, что они мне пока не доверяют, и я не сомневаюсь, что они сами меня убьют, если того потребуют обстоятельства. Надеюсь, что по неосторожности не натворю чего-нибудь, что заставит их принять такое решение. Я всё ещё не понимала, почему запрещено плавать в Линлуине, и не получила объяснений на этот счёт. Моё положение было более чем шатким: я ничего не знала об их обычаях, любой мой с виду невинный поступок мог стать преступлением.
Примерно в полдень, когда силы и то, что осталось от чувства юмора, почти покинули меня, мы наконец остановились и устроили большой привал. Не спав всю ночь, я сразу же улеглась, положив рюкзак под голову и надеясь, что не лежу возле какого-нибудь ядовитого дуба. Бруно лёг рядом. Повязка на глазах становилась раздражающей и вызывала лёгкое чувство клаустрофобии, но я ни за что не продемонстрирую такую слабость Его Превосходительству.
Мне показалось, что я только закрыла глаза, а Ородрен уже разбудил меня. По погоде я поняла, что полдень давно прошёл. Открыв глаза в повязке, я начала паниковать, потянулась к ткани и чуть не сорвала её с головы, но руки Ородрена и его быстрое заверение, что мы почти на месте, успокоили меня.
Я надеялась, что никто поблизости этого не заметил, особенно Владыка Халдир; и тихо поблагодарила Ородрена. В ответ он мягко пожал мою руку.
Всё шло бы замечательно и дальше, если бы не туннель.
Я тихо разговаривала с эльфом по имени Баронур, который сопровождал меня. Он остановился и, кладя руку мне на голову, сказал, что сейчас придётся наклониться и идти по одному. Пройдя несколько метров, я почувствовала, что воздух становится неподвижным и спёртым, и его голос – глухим. Потянувшись в сторону свободной рукой, я нащупала холодный камень. Сверху тоже был камень, всего в нескольких сантиметрах над головой, хотя я шла, наклонившись. Я оттолкнула руку Баронура и остановилась. Идущий за мной эльф натолкнулся на меня. С эльфами позади и впереди и камнем вокруг я не чувствовала ни воздуха, ни пространства. Мне казалось, что потолок опускается на меня. Глубоко дыша, я попыталась обуздать панику, но она разрасталась.
- Я не смогу! Я хочу обратно, пожалуйста, выпустите меня!
Я невольно потянулась к повязке, попятилась назад и столкнулась с эльфом, преградившим мне путь. Он взял меня за руки, заставив почувствовать себя в ещё более узком пространстве. Мне стыдно об этом писать, но в тот момент я почти полностью потеряла самообладание. Наружу! Я должна выбраться наружу!
Каким-то непостижимым образом возле меня оказался Владыка Халдир, потому что сквозь шум в ушах до меня донёсся его уверенный голос, а его сильные руки держали моё лицо.
- Мариан! Мариан, ты не можешь вернуться, и ты не снимешь повязку, - ровно сказал он. – Пойдём, выход уже близок.
- Насколько близок? – спросила я голосом, похожим на детский крик, хотя мой страх стал понемногу отступать.
- Самое большее – двадцать шагов. Идём, - убедительно и нетребовательно ответил он. Это успокоило меня ещё больше, я дышала уже почти нормально. Он взял меня за руку.
- Я буду считать их вместе с тобой. Один, - начал он и шагнул вперёд, терпеливо ожидая меня. Дрожа, я сделала шаг. Как это часто бывает, первый шаг дался особенно трудно. Я шла за ним, моё самочувствие значительно улучшалось, пока мы не вышли на свежий, влажный воздух. Откуда-то доносилось журчание воды.
- В этом больше нет нужды, - заявил правитель эльфов и снял повязку. Я обнаружила, что стою возле узкой расселины в скале, лицом к лицу с ним.
Я зажмурилась от контраста между ярким солнцем наверху и тенью, в которой мы стояли. Я наклонила голову, сдерживая слёзы. Должно быть, они все считали меня последней трусихой. Боюсь представить, что собирался сказать этот высокомерный эльф.
- Тебе не нужно стыдиться, - произнёс он к моему удивлению. – Это наша вина. Если бы мы знали, то лучше подготовили бы тебя. Многие из нас испытали подобное давно, когда мы решили ради безопасности сделать это место своим домом. Это удивляет тебя, - прокомментировал он, когда я привыкла к свету и смогла поднять на него взор. Голубые! У него были искрящиеся серо-голубые глаза, тёмные и меняющиеся, как шторм на море. Сейчас он смотрел на меня с пониманием и даже с некоторым намёком на терпимость.
- Многие из нас есть, или были, Галадримами. Мы жили над землёй, на деревьях. Мы не испытываем радости или… удобства… под землёй, сидя взаперти, как… гномы, - сказал он с неприязнью. – По необходимости мы стали привычны ко многому, хотя наши сердца всегда будут отданы деревьям.
Неужели этот сверхгордый эльф признаёт перед простым смертным, что эльфы не совершенны?
- Сейчас мы подойдём к вратам. Но сначала осмотрись, тебе должно понравиться.
Он завёл меня за угол скалы и остановился. Узкое пространство, в которое мы вошли, было восхитительно. У наших ног маленький неглубокий ручей лениво струился по песчаному руслу, извиваясь тут и там в тени скал вокруг и над нами, изгиб его терялся далеко впереди. Расстояние около трёх метров между стенами оставляло место небольшой тропе в зернистой почве возле ручья. Стены расселины поднимались вверх примерно на десять метров. С низу до верху на них были раскиданы узкие каменные полки и трещинки, в которых росло множество маленьких папоротников. В некоторых местах они закрывали каменную поверхность так, что она едва виднелась. Здесь были такие виды папоротников, которые я не знала; некоторые размером с ноготь, но все были покрыты прохладной влагой.
Ослепительное полуденное солнце освещало верх одной стены маленького каньона, а другая стена и пространство, в котором мы стояли, было затенено. Папоротники наверху сияли в пёстром меняющемся свете, который падал сквозь ветви деревьев на ветру. Всё вокруг было прохладным, мягким и двойственным: светлое и тёмное, влажное и сухое, спокойствие и движение, мирная тишина и мягкие, нежные звуки воды и деревьев.
Я обернулась и увидела, что правитель эльфов пристально смотрел на меня.