Джейсон пытается убедить меня в том, что я обвела его вокруг моего маленького пальчика, но я-то знаю: на самом деле всё наоборот. Взять, к примеру, этот отпуск. Я пошла с Джейсоном в спортивный магазин, чтобы помочь выбрать ему рюкзак. Как я вышла оттуда с большим походным рюкзаком, керосинкой, блокнотами, запасом еды для себя и собаки и устройством GPS с мануалом, который я никогда не осилю и не пойму, и всё это съело половину моих сбережений на карточке – вот чего мне никогда не понять. К счастью, у меня уже был спальный мешок, ботинки и другие необходимые вещи. Теперь я готова начать трёхнедельное путешествие пешком, которое даже не планировала. Мной не так легко манипулировать, но Джейсон – единственный, кому удавалось это делать, причём так, что я не могла сопротивляться.
***
Я с облегчением встал, когда Мариан наконец спустилась по лестнице, держа в руке ещё один рулон туалетной бумаги, срывая виноградину с одного из кустов, которые росли у её дома, и кладя её в рот.
На мгновение мне показалось, что Мариан передумает и никуда не поедет, так долго она не выходила из дома. Но волноваться не было необходимости – если Мариан что-то решила, то её не остановишь. Она не принимала решения молниеносно, но была прямой и настойчивой, как океан, который превращает скалы в песок.
- Джейсон, ты не забудешь позвонить Фрэнку и напомнить ему, чтобы он проверил виноградник? Он созреет раньше, чем я вернусь.
- Не волнуйся, Мариан, я позвоню ему.
- Спасибо, Джейсон. И зачем ты со мной возишься?
Она посмотрела на меня с тоской.
- Я буду скучать. Обними меня. Только руки не распускай!
Я обнял Мариан, поднял её и закружил в воздухе. Что касается её последнего замечания, то я могу хорошо себя вести, если захочу. Правда, это нечасто случается. Её смех неожиданно заставил меня сдержаться на этот раз от всяческих выходок, но не спас Мариан от щипка пониже спины.
- И зачем тебе это? – спросил я с притворным недоверием, глядя сперва на набитый доверху рюкзак, а затем на туалетную бумагу.
- Это, - заявила она, размахивая бумагой перед моим лицом, - символ цивилизации и единственное удобство, от которого я не откажусь. Я возьму его, даже если придётся выложить еду и одежду.
- А может, вместо этого выложить бутылку вина? Она весит по меньшей мере два килограмма.
- Ты опять рылся в моей сумке, - сказала она с упрёком и села в машину. Бруно запрыгнул на заднее сиденье, где хозяйка настелила полотенца. Потом он перебрался вперёд и улёгся там, положив передние лапы и морду на руль. Я пристегнул поводок и отвёл его обратно, попросив остаться там. Он остался. Ненадолго.
Мариан снова посмотрела на меня с упрёком и прочитала лекцию о том, что её машина никогда не будет прежней. Если я услышу, что она попала в аварию, то буду знать, почему; если же будут другие «аварии», она вышлет их мне посылкой. Я ответил, что ничем не могу помочь, если она не знает, как выдрессировать собаку. Она набрала в лёгкие побольше воздуха, но прежде чем она успела что-либо сказать, я снял с пальца своё кольцо и вложил в её руку. Она так и осталась сидеть с открытым ртом. Ха!
- Надеюсь, это не предложение, - наконец выдавила она, рассматривая серебряный предмет на своей ладони. Кольцо досталось мне от бабушки. Оно было широким, но изящным: полоса переплетающихся листьев и цветов с крошечными драгоценными камнями посреди лепестков. Мариан поняла: это ценная вещь. Я вздохнул.
- Это тебе на удачу. Можешь считать его амулетом. Отдыхай, но будь настороже, Мариан, по крайней мере пока не проведёшь в лесу три или четыре дня.
- Всё будет хорошо, Джейсон. Спасибо.
Она продела сквозь кольцо цепочку и надела её на шею.
- Передавай привет Эду. Пока!
- Мы скоро увидимся.
- Через три недели! – она махнула рукой на прощание.
- Может быть, Мариан, - прошептал я.
Итак, она уехала и скрылась за холмом. Пыль, поднятая её машиной, стала розовой от лучей восходящего солнца, а огромный пёс на переднем сиденье смотрел в сторону Тихого океана, на красный лес. Заставка на мониторе сыграла свою роль.
========== Глава 5. Морская гладь в облаках. ==========
22 августа.
Путь был долгим, по меньшей мере десять часов с бесчисленными остановками. Пёс вёл себя хорошо, поэтому посылать Джейсону было нечего.
Мы с Бруно остановились в кемпинге на побережье. Я планировала остановиться в мотеле, но с большой собакой это сделать достаточно трудно. Вот если бы Бруно был пекинесом… Мы оба не мылись уже сутки. Уверена, что через несколько дней буду вспоминать кемпинги с душем и туалетом как самые роскошные.
Я не устанавливала большую палатку, только спальный мешок, который послужит укрытием в случае дождя. Поэтому я обратилась к старому доброму детскому способу: нашла на побережье большое поваленное дерево в достаточно отдалённом месте, до которого не доберётся прилив. С помощью Бруно вырыла позади бревна углубление. Оно защитит нас от ветра, но не от влажности. В нескольких метрах развела небольшой костёр. Песок всё ещё тёплый, в отличие от воздуха, который с заходом солнца стал влажным и холодным. Хорошо, что сегодня не так ветрено: не люблю, когда песок попадает в глаза и скрипит на зубах. Когда я ребёнком жила возле побережья, мы с родителями никогда не ставили палатку на берегу моря. Мы разводили костры, запускали фейерверки, но всегда возвращались домой, где было тепло. Ночёвки на берегу – для туристов, хотевших получить уникальный опыт промокания насквозь и промерзания до костей.
Я гуляла босиком по побережью с Бруно на поводке и наслаждалась, ощущая, как мокрый песок скользит между пальцами. Бруно отказывался заходить со мной в воду. Мы забрались на большую скалу, выступавшую в море: подходящее место, чтобы дождаться заката. Холодное солнце садилось в облака, искрясь на волнах. На горизонте собирались тучи. Закат обещал быть восхитительным. Бруно смотрел на прибой настороженно, но ему нравилось. Море было относительно спокойным. Как я и ожидала, размеренный шум прибоя успокоил меня. Этот знакомый, глубокий, гипнотизирующий, постоянный ритм, похожий на биение гигантского сердца, успокаивал меня и в детстве, и сейчас. Его постоянное присутствие не замечаешь, когда живёшь у моря, и внезапно обнаруживаешь, когда уезжаешь. Закрыв глаза, я почувствовала, как напряжение последних недель и месяцев начинает исчезать, отступая перед этой вечно движущейся, вечно меняющейся жизненной силой – Океаном. Это, и ещё небесные просторы надо мной делают внутренние противоречия более простыми, ясными. Я скрывала настоящую глубину болезненного одиночества, которое я испытывала после гибели Кевина; сейчас оно захлестнуло меня с головой. Впервые за всё это время я начала от него избавляться. Казалось, вся Вселенная теперь настолько близка, что до неё можно дотянуться рукой.
Солнце село в облака, посылая свои лучи сквозь них. На серо-зелёной волнующейся поверхности моря они блестели, словно бриллианты, окрашивая облака и парящих чаек в красно-золотой цвет. Небо переливалось оттенками аметистового, зеленовато-голубого и бирюзового цветов, как на картинах Рафаэля. Чем ниже садилось солнце, тем небо становилось темнее, теперь оно было синих и фиолетовых оттенков. Писать уже слишком темно. Бруно никак не угомонится. Нам нужно вернуться обратно прежде, чем станет слишком темно. Сегодня видны звёзды; уже взошла Венера, сверкающая жёлтым на юго-западе.
***
23 августа.
Уже утро, где-то далеко лают морские львы. Ночью был туман, и воздух стал густым, влажным и серым. Хор лягушек, усыпивший меня прошлой ночью, до сих пор приглушённо слышен вдалеке. Так хочется вернуть ставшие привычными сухие и жаркие летние дни в предгорьях, но здесь – климат, в котором я выросла. Через несколько дней мне будет комфортно.
Сегодня я ещё несколько часов буду ехать вдоль побережья, сначала по шоссе, потом по щебёночной дороге, к тропе, которую я выбрала за её отдалённость, изолированность и красоту. Я собираюсь намного дальше, чем когда-либо путешествовала.
***
24 августа.
Прошлым вечером я не делала записей: следствие усталости от подъёма в гору весь день и недооценивания того, как быстро темнеет в лесу. Сегодня после полудня я сделала остановку, чтобы поискать хорошее место для отдыха.