Вчера я нашла тропу с некоторым затруднением, обнаружив только несколько машин и мусор. Людей поблизости не было. Никогда не понимала, почему люди, отдыхающие на природе, не убирают за собой. Хорошо, что это грубое напоминание о «цивилизации» находится недалеко от автомобилей, а не в самом лесу.
Мы направились на восток и прямо вверх, удаляясь от океана в леса – одно из немногих мест, где деревья растут рядом с песком. Бруно заставил меня подняться на первый холм. Это порядочное расстояние, учитывая, что за спиной у меня более пятидесяти килограммов. Он посмотрел на меня с очевидным негодованием, когда я надела ему на спину его рюкзак. Если он хочет есть, то понесёт свою еду сам. Сейчас он, кажется, привык, хотя слабый, но постоянный запах собачьего корма действует ему на нервы.
Переход от морского побережья к лесу был необычным. Звуки и запахи океана угасали по мере того, как мы продвигались вглубь леса, заглушались мягким ковром из хвои и растений и высокими деревьями, покрытыми мхом. Воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая криком вороны или сойки, или вздохом ветерка под куполом леса. Тропа была чистой и хорошо обозначенной, поэтому я не пользовалась картой и только иногда делала пометки в навигаторе, чтобы узнать, сколько мы прошли. Нас окружали папоротники высотой в рост человека, изредка попадался валежник.
Как я могу описать этот лес? Каждый вид леса имеет свою индивидуальность. Её нельзя прочувствовать, пока не увидишь сам. Этот лес не похож ни на один из тех лесов, в которых мне доводилось бывать. Деревья были поистине гигантскими, некоторые достигали четырёх метров в диаметре. Это нетронутый лес; в нём никогда не проводились вырубки деревьев. Он настолько древний, что я даже затрудняюсь определить его возраст. Здесь растут самые высокие деревья в мире, некоторые достигают высоты двадцатиэтажного дома. Толстая, мягкая, волокнистая красно-коричневая кора на стволах покрыта почти вертикальными бороздками. Если приглядеться, можно заметить, что маленькие обрывки коры, как ленточки, поднимались вверх по стволу, делая его похожим на стебель мяты. На каждом дереве они располагались в одном направлении. Нижние ветви более старых деревьев будто пытались вытянуться вверх, где было больше солнечного света. В этом лесу лучи солнца попадали на землю очень редко, расставляя светлые и тёмные акценты на густой пышной растительности, освещённой мягким рассеянным светом.
Этот лес невозможно описать. Я уверена: он живой, у него есть разум, он древний, мудрый и терпеливый. Наверно, если я быстро остановлюсь, застану его врасплох и прислушаюсь, то услышу, как разговаривают деревья. Когда я останавливаюсь, то представляю себе, как нечто отодвигается, веселясь, повисает где-то на границе слуха, играет со мной. Оно как мимолётное движение, едва различимое боковым зрением; когда ты поворачиваешься, оно исчезает. Я слышала о растениях, которые кажутся обособленными, но на самом деле связаны под землёй как один единый организм. Я помню из уроков ботаники, что эти деревья не соединены между собой подобным образом, но мне кажется, это не так. Это не зловещее или угрожающее предчувствие, как в старых сказках, где все леса темны, опасны и полны ведьм и других злобных тварей. Это чувство мощи, но доброй и достаточно комфортной. Наверно, если люди это прочитают, они сочтут меня сумасшедшей.
***
26 августа.
И опять я не делала записей целый день. Я встретила семью туристов: отец, мать и сын лет одиннадцати. Вчера мы довольно долго шли вместе и заночевали в их палатке. Я подумала было открыть бутылку вина, но решила приберечь её для особого случая, когда решу, что делать с моей жизнью. Бруно сначала зарычал на них, но потом успокоился. Я посоветовала мальчику – его звали Адам – не играть с собакой. Для Адама было трудно удержаться и не потрепать моего медвежонка, но я этому медвежонку не доверяю.
По-прежнему я ощущаю усталость от ходьбы, но с каждым днём становлюсь сильнее, и это ободряет. Я чувствую себя моложе, чем я есть. Больше всего устаю от ночёвок на земле. Поэтому прошлым вечером решила попробовать кое-что новое, от чего Адам пришёл в полный восторг. Найти то, что нужно, не составило труда: дерево, упавшее от удара молнии, наполовину вырванное с корнями из земли. Оно всё ещё было живым. Его корни образовывали пространство, похожее на небольшую комнату. «Пол» в ней был ниже уровня остальной почвы, и в случае дождя эта «комната» была бы бесполезной. Я осветила её фонариком, проверяя, нет ли там пауков и жуков. Никого не обнаружив, я достала гамак и натянула его между четырьмя крюками, вкрученными в древесину на полметра выше, чем мог забраться Бруно (запрыгнуть он не сможет, слишком тяжёлый). Эта новая игрушка захватила Адама на большую часть вечера, пока родители не позвали его спать. Ночной сон в гамаке был довольно удобным. Не так тепло, но значительно мягче, чем на земле.
Сегодня мы пошли разными дорогами. Они отправились на восток, а мы свернули на север. Дорога стала гораздо хуже. Самое время воспользоваться навигатором. И совершенно не вовремя обнаружить, что в этом лесу GPS не работает. Нужно будет выйти на открытое пространство. А пока я считаю шаги и пользуюсь компасом. И ещё надеюсь, что мы не заблудимся.
Сегодня мы должны были пересечь небольшой ручей, но не обнаружили его. Чем выше мы поднимаемся, тем теплее становится воздух. От меня пахнет потом и псиной, мне срочно нужно вымыться и пополнить запасы еды. На небе собираются тучи: похоже, вечером будет дождь.
Я не встретила ни одного человека, только птицы, несколько белок (за которыми гонялся Бруно) и олень (который погнался за Бруно). Очень надеюсь, что здесь не водятся медведи.
***
27 августа.
Прошлой ночью произошло нечто странное. Я снова нашла себе приют среди деревьев, на этот раз они росли в виде кольца. Одно дерево уже давно лежало на земле, несколько сотен лет, судя по размерам деревьев, выросших из его корней и образовавших круг, оставляя посередине своеобразный вход. Глубокой ночью меня разбудил Бруно, который нервно метался возле гамака и тихо рычал. Шёл проливной дождь, и в воздухе стоял сильный омерзительный запах. Я замерла, стараясь не шуметь, дыхание в горле перехватило от зловония и страха. Если Бруно не напугал то, что там было, то мы окажемся в ловушке. Рычание Бруно достигло почти лихорадочного состояния, но он не рискнул выйти из кольца деревьев. Не слышно было ничего, кроме шума дождя; нас окружала непроглядная тьма. Я даже не осмелилась взять свой фонарь. Внезапно Бруно перестал рычать, и запах постепенно исчез. Я потянулась и потрепала пса по шее; бедное животное дрожало от страха, как и я. Я начинаю ценить его преданность и сказала ему об этом, мягко шепча в ухо. Он успокоился, фыркнул и лёг спать.
Я никогда не верила в снежного человека, но здесь засомневалась. Сейчас мы находимся в непроходимой чаще, и это его территория. Остаток ночи я почти не спала, подскакивая от каждого шороха.
***
За последние несколько дней мне не о чем написать. Не было ни дождя, ни людей, ни рычания посреди ночи, ни понимания моих жизненных и рабочих затруднений. Если я хочу вовремя вернуться на работу, то нужно поворачивать обратно. Тропа исчезла. Я не могу найти ручей, обозначенный на карте. Я не могу найти достаточного просвета в лесу, чтобы заработал навигатор или чтобы сориентироваться самой. Ко всему прочему я несколько раз потеряла счёт шагам. Кажется, я заблудилась, но пока это меня не беспокоит. У нас ещё есть немного воды.
Сегодня я спустила Бруно с поводка, и он убежал. Периодически было слышно, как он прыгает в папоротниках. Наверно, охотится на кроликов.
Воздух здесь свежий и чистый. Мне интереснее идти дальше, а не возвращаться назад. Не знаю почему, но хотя бы раз в жизни доверюсь своим инстинктам, как всегда советует Джейсон. Я скучаю по нему. Пытаюсь идти на север, но всегда находится какое-нибудь препятствие, которое заставляет отклониться к западу: овраг, упавшее дерево или нагромождение камней. «Отлично!» - крикнула я в пустоту. – «Я иду на запад!» Звук моего голоса утонул в густой мягкой растительности, окружавшей меня. Самое время позвать на помощь.