Изображение противоречия в его разрезе завершается утверждением о враждебной «взаимной противоположности» обеих сторон. Выяснив положение сторон противоречия и место, роль каждой из них, Маркс устанавливает самое главное, что характеризует диалектическое противоречие. Это их «деятельное соотношение», под которым он понимает борьбу противоположностей. Отсутствие такого деятельного соотношения, борьбы означает и отсутствие диалектического противоречия. Так, противоположность между собственностью и отсутствием собственности есть, по его словам, «безразличная противоположность», ибо здесь нет «внутреннего взаимоотношения», которое только и может «мыслиться как противоречие». В качестве такого противоречия Маркс называет противоположность труда и капитала. Труд «как нечто исключающее собственность» и капитал «как нечто исключающее труд» – такова «развитая до степени противоречия» форма противоположности. Именно такая «энергичная, напряженная» (1, 585) форма побуждает противоречие к разрешению.
Эти положения представляют собой прямое продолжение и развитие тех мыслей о сущности диалектических противоположностей (в данном случае – антагонистической их формы), которые Маркс высказал в предыдущих своих работах, критикуя гегелевское понимание этого вопроса и давая материалистическую и революционную трактовку этого важнейшего принципа диалектики. Через месяц-два Маркс снова возвращается к этому вопросу в написанной совместно с Энгельсом книге «Святое семейство» и дает – это можно с полным правом сказать – классическое изложение диалектико-материалистического понимания сущности антагонистических противоположностей и закономерной логики их развития. Здесь он делает важное замечание о логике движения самого познания при исследовании диалектического противоречия. Он нападает на «критическую критику» за то, что ее спекуляция «движется вне того предмета, который она будто бы исследует». Младогегельянцы, говоря о бедности и богатстве как противоположностях, сначала искусственно соединяют их в целое, а затем спрашивают, каковы предпосылки существования этого целого, ища их на теологический манер где-то вне этого целого. Маркс доказывает, что предпосылки его находятся в природе обеих противоположностей и что противоположность бедности и богатства «есть не что иное, как движение ее обеих сторон» (2, II, 38). Поэтому логика движения познания должна соответствовать собственной логике движения противоположностей; ее нельзя искать вне этих последних. И Маркс в ясных и прозрачных словах излагает эту логику движения противоположностей, которые только и составляют целое.
Дело не только в том, доказывает он, что пролетариат и богатство – это противоположности. Весь вопрос в том, какое место занимает каждый из этих элементов внутри противоположности. Частную собственность он называет «положительной» стороной антагонизма (утверждающей, отстаивающей капитализм), пролетариат – его «отрицательной» стороной, «его беспокойством внутри него самого», ведущим к отрицанию буржуазного общества. Свой анализ Маркс резюмирует знаменитыми словами о борьбе этих противоположностей, составляющей источник их движения. «Таким образом, в пределах всего антагонизма частный собственник представляет собой консервативную сторону, пролетарий – разрушительную. От первого исходит действие, направленное на сохранение антагонизма, от второго – действие, направленное на его уничтожение» (2, II, 39).
При этом Маркс напоминает, что это движение есть самодвижение частной собственности. Последняя, говорит он, «сама толкает себя к своему собственному упразднению», но делает она это стихийно, бессознательно, в силу «природы самого объекта обусловленного развития». Пролетариат есть лишь сила, приводящая в исполнение «приговор, который частная собственность, порождая пролетариат, выносит себе самой» (2, II, 39).
Этот замечательный отрывок из «Святого семейства» показывает, как Маркс и Энгельс за каких-нибудь несколько лет далеко ушли в своем понимании диалектики от Гегеля, от того времени, когда диалектика воспринималась как «внутренняя душа, не подавляемая телесным материальным раздроблением, сокровенное местопребывание духа». Все великое и жизнеспособное в гегелевской диалектике, в частности его учение о противоречиях, не отбрасывается, а перерабатывается, приобретает качественно новый вид и поднимается на уровень подлинной науки.