Но деваться было некуда: гость в доме - радость, блин, в доме. Поэтому велела ему будить Ромку и проследить, чтобы тот обязательно почистил зубы и заправил кровать, а сама отправилась на кухню греть две блинных сковородки, заводить тесто и ставить вариться клубничное варенье - пятиминутку из свеже-замороженных ягод.
Когда мои мужчины появились на кухне я уже домазывала маслом готовые блины, а по квартире разносился потрясающий аромат варенья. Ромка добыл из холодильника сметану и они уселись завтракать. Десятисантиметровая стопка блинов исчезала с потрясающей быстротой, под моим печальным взором. Доедая последний блин, император сыто проурчал:
- А ещё Егор говорил про "борщ" и "котлеты", а Сашка про "плов".
- Папа, ты ещё голубцов маминых не ел, - авторитетно заявил младший.
На этих его словах драконий взгляд заинтересовано вспыхнул.
- Зато никто из них не ел твой шашлык! - гордо резюмировал властитель.
А я строго заявила им, что голубцов они не увидят раньше воскресенья, потому что мне нужно сдавать книгу. Да и вообще - я готовлю под настроение.
- Врёт, - совершенно по отцовски, насупился Ромка, - она всегда вкусно готовит.
Пришлось пообещать императору передать с Ромкой в воскресенье голубцы. Всё равно тому нужно на полёты в Ригор.
- Ты пообещала, - просительно заглянул мне в глаза Дар, бережно обняв на прощание.
И меня опять окатила волна его захлёстывающе нежных чувств. Я, вздохнув, кивнула - считай, суббота пошла коту под хвост.
Потом наступил следующий этап драконьей операции, надо сказать, совершенно для меня неожиданный. Моя старшая дочь написала в сети, что какое-то известное издательство перечислило ей авторские за переиздание книг её матери, причем, тираж был весьма внушительным. А некий иностранный коллекционер заказал эксклюзивные воспоминания о ней, пообещав (и предложив закрепить договором), что изложенная ею информация никогда не будет опубликована. Мне так и хотелось сказать дочке, чтобы она ничего не писала, но она и без меня сообразила, что тут, что-то нечисто и вежливо отказалась. А Ромыч по секрету сообщил мне, что император водрузил все мои опусы (и старые, и нынешние) в свой кабинетный книжный шкаф. И более того - он их читает!!! Что он хотел выискать в женском фэнтези? Загадка просто.
Разгадка действий Дара оказалась близка - в один из тех дней, когда Егор забирал Ромку на полёты, он пришёл не один, а с отцом. Я покормила всех своих мужчин завтраком, после дети ушли в Ригур, а Дар остался сидеть на кухне, молча наблюдая, как я мою посуду.
- Ты зачем пришёл? - спросила я наконец, вытирая руки полотенцем, и усаживаясь напротив.
- Я пришёл сказать, что кое-что понял из твоих книг.
Я заинтересовалась:
- И что же это?
- Понимаешь, Маруся, оказывается люди и драконы совершенно по разному понимают одни и те же вещи, по разному оценивают одни и те же события и даже думают по разному.
- Оригинальное открытие, - усмехнулась я, - под людьми и драконами ты имел в виду себя и меня?
- Да, я говорил о нас.
- И как же ты это понял?
- Ну, я читал твои книги и раздумывал, как бы поступил в предлагаемой ситуации, или что бы сказал и получалось, совершенно по другому, как поступали и говорили в книгах твои героини.
- Хм, но мне казалось, что все они очень разные.
- Да, - согласно кивнул он, - разные, но я в любом случае поступал и говорил бы не так.
- Может потому что ты мужчина?
- Может, но всё же мне кажется, что разница вызвана не только этим, а и тем, что я дракон. Ведь и у нас так же - я делал и говорил такое, что для тебя было неприемлемым и ты уходила. Потом решалась поверить ещё раз, и я снова что-то делал и говорил, и ты опять уходила. Но ведь я действительно, люблю тебя, Маруся, а себя изменить так, чтобы полностью соответствовать тебе, не могу. И жить без тебя не могу. Как мне быть?
Я задумалась. Я понимала, что сейчас, сквозь эти скупые и отрывочные слова кричит драконья душа, я чувствовала это - его боль билась в моей душе. Мы разные. Да, это так, но есть нечто большее, чем эта разница и я повторила это вслух:
- Мы разные, Дар, но есть нечто больше, чем наша чуждость. Я ведь тоже люблю тебя, - я подошла к нему и обняв его упрямую голову, прижала к себе. - Ты хочешь чтобы я вернулась?