В преданиях о халифах я читал так, что Джа'фар, сын Яхьи; сын Халида Бармеки был столь несравним по части умения править государством, образованности, вежливого обращения, мудрого суждения, воздержанности и способностей, что в пору везирства его отца его называли *второй везир*, ибо эту должность большей частью исправлял он. Однажды он заседал в судилище по разбору жалоб, прочитывал прошения и писал решения; таков был обычай. Всего было около тысячи прошений, на которых он написал решения[1505], дескать, по такому-то делу надобно сделать то-то и то-то, а по такому-то — то-то. Последнее прошение был свиток в более чем сто строк мелкого, убористого письма. Явился личный слуга Джа'фара, сына Яхьи, освободить его, чтобы он больше не работал. Джа'фар на обороте того прошения написал: “*Просмотрено, пусть поступят насчет него так, как поступают в подобных делах*”. Когда Джа'фар встал, прошения те понесли в судилище, в [диваны] везира, постановлений, вакуфного и отказанного на благоугодные дела имущества и податной[1506], и [там] внимательно рассмотрели. Люди изумлялись и поздравляли его отца Яхью. Тот отвечал: “Абу Ахмед, то есть Джа'фар, в [наше] время единственный *во всем, что касается науки, однако он нуждается в труде, его совершенствующем*”.
Таково же было положение ходжи Мас'уда, да приветствует его Аллах, когда он из дома и училища попал к престолу владык. Конечно, ему пришлось претерпеть от судьбы то, что он претерпел, и вкусить того, что вкусил, как я расскажу в этом сочинении в своем месте[1507]. Ныне, в лето четыреста пятьдесят первое, по повелению высокого государя, великого султана Абу-л-Музаффара Ибрахима, да продлит Аллах его существование и да дарует победу его родичам, он сидит в доме своем, покамест не придет повеление снова явиться к престолу. Говорят, что неустойчивое счастье должно восстанавливаться [вновь], а счастье, кое постоянно следует желанию, не отвращаясь, того обладатель падет раз навсегда. *Упаси боже от несчастья и перемены обстоятельств!*
Эмир, да будет им доволен Аллах, открыл прием и пред лицо его предстали везир и вельможи. Когда они сели, ввели ходжу Мас'уда. Он исполнил обряд поклонения и встал. Эмир произнес: “Мы избрали тебя на должность кедхудая сына [нашего] Мавдуда. Будь благоразумен и работай согласно распоряжениям, кои будет давать ходжа”. Мас'уд ответил: “Слуга [твой] повинуется”, — облобызал землю и удалился. Ему прекрасно воздали должное. Он возвратился домой, пробыл там с час, затем явился к эмиру Мавдуду. Все, что ему поднесли, доставили туда. Эмир /657/ Мавдуд его принял милостиво. Оттуда он направился в дом везира. Тесть его, везир, был с ним очень добр и отпустил. В воскресенье, десятого числа месяца мухаррама[1508], эмиру Мавдуду, везиру, старшему хаджибу Бедру, салару Ар-тегину и другим дали халаты весьма драгоценные; ни в какие времена подобных не давали и никто этаких не помнил. Названные особы предстали пред лицо государя, исполнили обряд поклонения и удалились. Эмиру Мавдуду дали двух слонов, самца и самку, барабан, дабдабу и вдобавок много к сему подходящего; точно также и прочим. Все дела были полностью завершены.
Во вторник, двенадцатого числа сего же месяца, эмир, да будет им доволен Аллах, выехал [из дворца], прибыл в Баг-и Фирузи, на хазру Золотой площади и сел — здание и площадь ныне приняли другой вид, а тогда они были в своем [первоначальном] состоянии. Еще раньше он велел созвать гостей на пышный праздник, приготовить угощение и подать харису[1509]. Приехали также эмир Мавдуд и везир и сели. Начало проходить войско[1510]. Сначала шла свита эмира Мавдуда: зонт и широкие значки, двести человек гулямов, все в латах, с короткими копьями, множество поводных коней и верблюдов-скороходов, пехота и сто семьдесят человек дворцовых гулямов в полном вооружении. Вслед за ними — дворцовые гулямы, отряд в пятьдесят [человек], и человек двадцать серхенгов, их вожаков, хорошо снаряженных, с множеством поводных коней и верблюдов, а следом за ними вооруженные серхенги. Покуда все прошли, миновало время до часа пополуденной молитвы. Эмир приказал посадить за стол сына, везира, старшего хаджиба, Ар-тегина и предводителей и сел сам. Покушали, и люди, отвесив прощальный поклон, удалились. *То была последняя встреча с сим владыкой, да будет над ним милость Аллаха*.
После их отбытия эмир обратился к ходже Абдарреззаку: “Что скажешь, не выпить ли нам несколько слоновых стоп[1511] вина?” “День-то какой, — ответил тот, — и государь весел и царевич уехал как желал, с везиром и с вельможами, да при всем этом /658/ наелись мы харисы, ради какого же еще дня откладывать вино?” “Давайте отправимся запросто в поле и будем пить вино в Баг-и Фирузи”, — сказал эмир. Доставили уйму вина и тут же со [смотровой] площади отправились в сад. В палатке поставили штук пятьдесят сатгинов и бутылей. Сатгины пустили в ход. “Соблюдайте-ка справедливость, — заметил эмир, — наливайте сатгины поровну, чтобы не вышло обиды”. Поэтому пустили в ход сатгины по полмена[1512] каждый, и пир пошел горой. Заиграли и запели мутрибы.
1510
Текст описания прохождения войска в оригинале явно неисправен, с пропусками и искажениями.
1512
Если следовать таблице мер и весов, приведенной Ибн Синой в конце книги V “Канона врачебной науки”, то обычный мен равен 680 граммам, следовательно, сатгин в полмена вмещал в себя около 340 граммов.